– Почтенный Одед, я прежде слыхала от свекра, мир праху его, о славном поступке Элиши!
– Теперь это событие описано в святой нашей книге! – воодушевился единомыслием собеседницы Одед.
– Бог ваш устами пророка дал воинам замечательный совет – рыть яму за ямой на дне сухого русла. Подземные воды поднялись и напоили людей и коней, и ненужными стали ни ветер, ни дождь, ни чудо!
– Дух противоречия крепко сидит в тебе, Аталья, не стану возражать, а лучше поведаю другую правдивую историю. Однажды Элиша, сопровождаемый юношей, пришел в город Шунэм, и оба устали в пути и проголодались. Одна знатная женщина пригласила обоих к себе в дом есть хлеб, а потом уделила им комнату наверху для отдыха. Мужу своему сказала, что воистину Элиша человек Божий. И потом, когда случалось ему с юным спутником бывать в Шунэме, они всегда располагались на постой у этой женщины.
– Желая отблагодарить хозяйку, – продолжал первосвященник, – спросил Элиша, не нуждается ли она в чем. А та скромно отказалась, мол, все у нее есть, ведь среди народа своего она живет. Но юноша шепнул пророку, мол, женщина бездетна и не рожала, а муж ее уже стар. Тогда Элиша призвал ее к себе и возгласил: “Через год будешь обнимать сына!” И вышло по слову человека Божьего – зачала женщина и родила дитя в предсказанный срок.
– Подрос мальчик, – рассказывал дальше Одед, – и как-то в особенно жаркий день понес он в поле обед жнецам. И худо стало ребенку, и он закричал отцу: “Голова моя! Голова моя!” Отнесли мальца домой к матери, и он лежал у нее на коленях, и похолодел телом и к полудню умер. И отправилась она в Кармель, где жил человек Божий, и поведала ему о горе своем. И Элиша, не медля, двинулся в путь, и, придя в Шунэм, положил мертвое дитя на постель, на которой сам когда-то ночевал, и приложил свои губы к устам покойного и оживил его. И мальчик встал, чихнул семь раз, и открыл глаза и стряхнул с себя смерть! Вот какие добрые дела и чудеса творил пророк Элиша!
– Я прежде не слыхала замечательной этой истории, почтенный Одед, – сказала Аталья, – вспоминаю, однако, мать говорила, что в поле от жаркого солнца у ребенка иной раз раскалится голова, и он впадет в странное забытьё, и члены его остынут: ни дать, ни взять – умер! А знающий человек согреет похолодевшего своим дыханием, и тот восстанет ото сна!
– Аталья, ты приземленностью своею рада умалить заслугу человека Божьего, – заметил Одед, – и диво дивное перетолковала как целителя сноровку. Что ж, и это уж не худо. Но ведь, жена старика по слову Элиши понесла и родила! Это ли не чудо?
– Э-э-э-э… Право, не знаю, что и сказать, – пряча улыбку, ответила Аталья, – мир полон таких чудес. Вот ежели бы ты не упомянул про юношу, сопровождавшего Элишу…
– Ах, грязные твои мысли! – в сердцах воскликнул Одед.
– Я не обижаюсь. Есть у тебя еще истории о добродетелях Элиши?
– Довольно на сегодня!
– Тогда я расскажу о нем кое-что, тебе, возможно, известное. Как-то раз брел Элиша по дороге, а навстречу ему выскочили мальчишки и давай дразнить: “Плешивый, плешивый!” А он и в самом деле лысый. Очень осерчал пророк на детей и проклял их именем божества вашего. Не удивительно, что вышли тут из лесу две медведицы и на глазах у человека Божьего растерзали сорок два мальчика.
– Да, случилось такое. Думаешь, нет у меня слова в защиту пророка? Да будет тебе известно, Аталья, что покуда Элиша не очистил источники в городе Ерихо, эти мальчишки продавали чистую воду жителям, чем и кормились. Когда увидали они Элишу, то захотели успокоить доброго Божьего человека, мол, хоть мы и лишились заработка, но не умерли с голоду. Потому кричали они: “Мы живы, мы живы!”, а Элише послышалось “Плешивый, плешивый!”. Однако не было вокруг ни медведей, ни леса. Но пророк сотворил и то и другое, показав чудодействие силы своей. Впрочем, гневлив был Элиша чрезмерно.
– Ты одобрял меня за то, что не отрицала заслуг Элиши, а я воздаю тебе хвалу за признание изъянов его.