- Вор, Релиус. Он выздоравливает?
- Наш посол в Эддисе сейчас может обеспечивать нас только общими сведениями, но он сообщает, что Евгенидис, кажется, медленно выздоравливает. Он примерно раз в неделю принимает участие в официальных ужинах. Он так же кажется мало заинтересованным в политической ситуации. В его присутствии она не обсуждается. Он почти не покидает свою комнату.
- Видится ли он с царицей?
- Не часто. Конечно, она очень занята.
- Он видится еще с кем-либо?
- Его время от времени посещает отец, но больше он никого не приглашает. По слухам, он страдает от ночных кошмаров, - добавил секретарь.
- В этом я не сомневаюсь, - деликатно фыркнула царица.
Релиус бросил многозначительный взгляд через ее плечо. Аттолия обернулась, чтобы увидеть мидийского посла, входящего в комнату без доклада.
- Нахусерех, - сказала она, подвинувшись на стуле и протянув обе руки, которые он взял с глубоким поклоном.
Он был бы очень привлекательным мужчиной, внезапно подумала она, если бы не его борода, окрашенная в ярко красный цвет и разделенная на две смазанные маслом пряди. Живя в Аттолии, он мог бы отказаться от мидийского стиля в одежде, но на самом деле он достаточно долго пробыл при ее дворе и не проявлял ни малейшего желания акклиматизироваться.
- Что заставило вас присоединиться к нашему обществу? - Спросила она.
- С моей стороны было непростительным преступлением пробираться сюда, как вору, - сказал мидянин. - Я прошу Ваше Величество снизойти до прощения.
Он снова наклонился и поцеловал ее пальцы.
- Конечно, - улыбнулась царица. - Но отдайте мне мои руки. Очень неудобно сидеть в такой позе.
Мидянин рассмеялся и выпустил ее.
- Вы, кажется, очень заинтересованы в благополучии этого эддисийца, Ваше Величество, - заметил посол. - Он теперь безвреден. Что он может сделать одной рукой?
- Много лет назад я знала его деда. Он объяснил мне, что главным достоинством Вора, как и царя, является его ум.
- Он говорил слишком самоуверенно, - с неодобрением сказал Нахусерех.
- Пожалуй. Но тогда я еще не была царицей. Я даже не была наследницей трона.
- Вы могли бы убить этого вора.
- Могла бы, - согласилась Аттолия. - Это было бы так же эффективно и, может быть... приятно.
Она задумалась. Она уже жалела о том, что лихорадка не убила Евгенидиса. Аттолия повернулась к секретарю.
- Царица по-прежнему называет его своим Вором?
- Она делала это несколько раз в присутствии двора, - сказал Релиус.
- Простите меня, Ваше Величество, - сказал мидянин. - Я знаком не со всеми вашими обычаями, и остается еще много непонятного для меня. Могу ли я спросить, он действительно украл древнюю реликвию, а затем отдал ее царице Эддиса?
- Да.
- Это была ваша реликвия? - Настаивал мидянин.
- Из храма в моей стране.
- И ее уничтожили в жерле Священной горы?
- Боже мой, Нахусерех, вы неплохо осведомлены о наших делах. Что из этого вам не понятно? - Засмеялась царица.
- Как она смогла отказаться от талисмана? - Спросил он.
- Царский титул передавался в Эддисе по наследству уже на протяжении многих лет, - задумчиво ответила Аттолия. - Теперь трон может перейти ребенку одной из ее сестер. - Она повернулась к секретарю. - Как его называют при дворе?
- Евгенидисом, - ответил секретарь.
Царица кивнула.
- Конечно, - сказала она.
- Я не понимаю вас, - жалобно протянул мидянин.
- Воры часто принимают имя своего бога, так что это не только имя, но и титул.
- Вот как, - кивнул мидянин.
- На сегодня достаточно, Релиус, - сказала Аттолия и отпустила секретаря движением пальцев. Когда он подошел к двери, она окликнула его. - И еще один вопрос.
- Да, Ваше Величество. - Он знал, о чем она спрашивает.
- Вы позаботитесь о нем?
- Сразу же, Ваше Величество.
Шеф шпионов Ее Величества поклонился, прежде чем выскользнуть в дверь и отправиться на поиски охранника, позволившего мидянину войти к царице без доклада.
Вскоре после него Нахусерех извинился и вернулся в покои, отведенные ему и членам его миссии. Его собственный секретарь уже ожидал его.
- Гонец из Трех городов привез вам сообщение от императора, - предупредил секретарь. - Оно лежит на вашем столе.
Нахусерех нашел его там, сложенное и заклеенное. И все же печать была сломана. Нахусерех тщательно рассмотрел свиток, чтобы убедиться, что заклеенные страницы не разорваны. Каждый сгиб был чистым, не похоже, чтобы письмо раскрыли, а затем сложили заново. Он взглянул на улыбающегося секретаря.