- Не очень много. Военные действия между Эддисом и Аттолией были приостановлены на зимний период. Все остальное тебе уже рассказали. Халдей? - Вежливо осведомилась царица. - Не могли бы вы нас извинить?
Халдей опустил голову и вышел без единого слова. После его ухода царица заняла его кресло. Она потерла лоб и сказала:
- Ужасно хочется есть. Я бросила Ксанту стоять посреди комнаты с завтраком на подносе, а вчера за ужином не ела совсем ничего. Я беспокоилась о тебе, - с укоризной произнесла она, - пока ты дулся на всех, сидя в холодном храме.
- Я не дулся, а размышлял.
- Дулся, ныл и жаловался.
- Ничего подобного, - сердито возразил Евгенидис.
- Ладно, - согласилась она. - Не жаловался. Но ты самозабвенно страдал всю эту зиму, и никто не смел упрекнуть тебя. Мы могли только ждать и надеяться, что ты возьмешься за ум. Только не говори мне, что хочешь покинуть Эддис и уехать в университет на Полуострове. Ты нужен мне здесь, Евгенидес.
- Что может сделать для царицы ее бывший Вор одной-единственной рукой?
- Ты не бывший Вор, ты мой Вор. До тех пор, пока я сама являюсь царицей.
- Ты знаешь, что я имею ввиду.
- Это звание дается на всю жизнь. Ты оставался Царским Вором даже, когда был прикован к постели, ты это знаешь.
- Ладно, чего ты хочешь от своего бесполезного однорукого Вора?
- Я хочу, чтобы ты перестал быть бесполезным.
- Я ничего не смогу украсть одной рукой, - с горечью сказал Евгенидис. - Вот почему она не отрезала мне вторую.
Царица Аттолии была единственной, кого Евгенидис называл "она". Имя Аттолии редко срывалось в его губ, как будто он не мог вынести вкус этого слова.
- Существует множество вещей, которые человек не сможет украсть и двумя руками, - сказала Эддис.
- Например?
- Если что-то невозможно украсть двумя руками, то не важно, сколько рук у тебя осталось вообще. Укради для меня мир, Евгенидис. Укради для меня немного времени.
Она откинулась в кресле.
- Сунис поставил Аттолию на грань гражданской войны. Никто не может назвать ее бездарной правительницей, она проявила блестящие способности, удерживая свой трон так долго. Ее народ поддерживает свою царицу, но бароны ненавидят ее якобы за то, что она самостоятельно правит своим царством, отказываясь взять одного из них в качестве царя. На самом деле они ненавидят ее за централизацию власти, не позволяющей им растащить страну на куски. Но теперь она исчерпала свои ресурсы. Она даже пригласила ко двору мидян. Ты знаешь об этом, вот почему я послала тебя в Аттолию. Если она примет помощь мидян, если они высадятся на ее берегах, они постепенно захватят нас всех: Аттолию, Сунис и Эддис. Я посылала тебя, потому что мне необходимо было узнать, насколько упрочилась ее связь с Мидией; ведь Сунис никогда не остановится в своих попытках свергнуть Аттолию.
- Готовься к войне с Сунисом.
- Я не могу. Сунис слишком силен. Эддис в союзе с Аттолией смогут победить его, но Аттолия не желает иметь ничего общего с Эддисом. Она слишком сильно ненавидит меня и слишком заинтересована в сохранении контроля над своей страной. Помнишь, она приезжала ко мне на коронацию, - объяснила Эддис. - Она отвела меня в сторону и дала множество советов, как править моей страной: повысить налоги, чтобы всегда иметь деньги для подавления восстаний, увеличить размер армии и регулярно проводить чистки среди придворных. Никому не доверять и немедленно исполнять все свои угрозы, как бы незначителен ни был проступок.
Евгенидис смотрел, как царица пожимает плечами.
- Она сидела на троне уже несколько лет. Если бы Эддис был похож на Аттолию, ее наука подошла бы мне. Теперь она ненавидит меня, за то, что я не прислушалась к ее советам, и за то, что я правлю страной, где эти советы мне не понадобились. И еще она ненавидит меня за то, что у меня есть ты, Евгинидис, охраняющий меня от Суниса и предателей при моем дворе.
Она встала, сунула руки в карманы штанов и прошлась по комнате, остановившись только, чтобы подняться на цыпочки и выглянуть в окно. Евгенидис попытался сообразить, когда она снова начала носить штаны. Размышляя об этом, он не мог припомнить, когда в последний раз видел ее в платье, за исключением официальных ужинов.
- Ты никогда не угрожал ей напрямую, но ты был угрозой для Суниса, - продолжала Эддис. - Когда Сунис был вынужден преследовать тебя, ему приходилось посвящать меньше времени и средств Аттолии. Он поднял лай на нас с той минуты, когда узнал, что ты потерял руку.
Она повернулась к Евгенидису.
- Сунис слишком завяз в своих интригах, пытаясь добиться влияния здесь, в Эддисе. Ему будет легко раскусить нас, но не легко проглотить. - Она тонко улыбнулась. - Аттолия могла бы с тем же успехом убить тебя, но она хотела причинить боль нам с тобой. - Она взглянула на него. - Впрочем ты и сам все это знаешь.