- По вопросу о приданом? - Уточнила царица, приподняв бровь.
- Полагаю, да, Ваше Величество. Церемониймейстер Ее Величества проводит вас к палатке.
Министр извинился. Старый солдат исчез.
Для нее предназначалась самая большая палатка. Церемониймейстер подвел ее к дверям и остановился рядом, чтобы поклониться. Он был очень пунктуален в своей вежливости к пленной царице, и Аттолия подумала, что эту вежливость ей труднее перенести, чем открытое презрение. Она не видела Евгенидиса весь день.
В палатке для ее удобства был расстелен ковер и поставлен низкий диван с подушками. Она осталась одна. Охранник ждал снаружи. Царица быстро осмотрела пустую палатку. На низком столике около дивана стоял поднос с холодным ужином, значит, сегодня ей не следует ждать гостей. Она присела на диван и поела. Закончив, она почувствовала себя слишком усталой, чтобы встать, но все же заставила себя доплестись до двери в палатку и откинула полотнище, закрывавшее вход. Охранник нервно покосился на нее одним глазом. Молодой человек не привык к присутствии монархов, догадалась Аттолия.
- Я хочу видеть Евгенидиса, - произнесла она как можно величественнее.
Часовой предложил передать сообщение Вору Ее Величества.
- Лучше проводите меня к нему, - скомандовала Аттолия. - Так будет быстрее, а я устала и хочу отдохнуть после разговора с ним.
Солдат замешкался и взглянул на освещенную палатку рядом с царской. Аттолия повернулась к ней. Пусть часовой попробует остановить ее силой,если осмелится. Сочтя ситуацию безвыходной, он поспешил опередить ее. Двери были открыта и, подойдя ближе, Аттолия заглянула мимо плеча часового в палатку, освещенную теплым светом лампы под потолком.
Евгенидис сидел на низком табурете. Высокий человек в зеленой тунике врача, стоял на коленях перед ним и расстегивал манжету протеза. Глаза Евгенидиса были закрыты. Когда манжета соскользнула с культи, он вздрогнул и бессильно уронил голову на плечо врача.
Аттолия замерла, вспомнив, как накануне вечером думала, что Евгенидис слишком молод, чтобы чувствовать боль.
- Евгенидис, - часовой использовал титул, который так же был именем Вора.
- Что? - Молодой человек резко выпрямился и поднял голову, широко раскрыв глаза.
Он увидел царицу, стоящую за дверью, на мгновение замер с болезненной улыбкой, а потом повернулся, схватил лежавшее рядом полотенце и обернул его вокруг голого обрубка руки. Потом он встал и шагнул к двери, все еще сжимая руку, его лицо и голос ничего не выражали.
- Чем могу помочь, Ваше Величество? - Вежливо спросил он.
- Что случилось с армией Пилоксидеса?
- Я еще не получил новостей, - сказал Евгениис. - Нападение на Пилоксидеса было отвлекающим маневром. Настоящего сражения не было.
Аттолия молча вернулась в свою палатку.
*
Во сне она услышала шуршание дождя, падающего на крышу палатки, и проснулась от крика. Она сидела, все еще завернутая в одеяло, когда Евгенидис откинул крыло палатки и вошел внутрь. Фонарь в палатке не потушили, и в его свете она различила блеск клинка в левой руке вора.
- Вы здесь, какое счастье, - сказал он, подходя к дивану.
Она не хотела прятаться и подняла подбородок, когда он пересек палатку и встал перед ней. Он остановился, но не поднял меч, как она ожидала, а наклонился и быстро поцеловал ее в губы.
Потрясенная, она отпрянула в сторону и выпуталась из одеял. К тому времени, когда она, вне себя от ярости, вскочила на ноги, Евгенидис исчез, и клапан палатки упал за его спиной. Она подбежала к дверям и отвела ткань в сторону.
Часовой, все тот же молодой человек, стоял у входа.
- Пожалуйста, оставайтесь в палатке, Ваше Величество, - сказал он тверже, чем раньше, надеясь, что она подчинится.
Солдаты с обнаженными мечами бежали мимо нее. Аттолия вышла наружу, отпустив занавес и отрезав полосу света из палатки. Снова шел дождь, хотя и не сильный. Луна скрылась за тучами, и трудно было понять, что происходит. Когда глаза Аттолии привыкли к темноте, она разглядела солдат на хребте, огибающем край горной террасы.
- Кто это? - Спросила царица.
Ее сердце колотилось где-то в горле.
- Ваше Величество, пожалуйста, вернитесь внутрь, - сказал часовой, повысив голос.
Аттолия стояла на месте. Своими просьбами часовой не мог заставить ее войти в палатку, и он выглядел не более готовым применить силу, чем раньше. Она заметила гребни на железных шлемах солдат, спускающихся с хребта, и ее глаза расширились. Это были мидяне.
В лагере эддисийцев царил хаос, солдаты вскакивали из-под одеял, на ходу вытаскивая мечи из ножен и хватая щиты, прежде чем беспорядочной толпой бросится в атаку. Мидяне шагали вниз стройной фалангой, которая помогла им завоевать их империю, держась плечом к плечу и сомкнув щиты. Они казались бездушной военной машиной, и Аттолия отвернулась, когда на них нахлынула первая волна эддисийцев.