Он мог сказать ей, что любит ее. Он жаждал выкрикнуть эти слова перед лицом богов, чтобы все услышали его. Но кто в это поверит? Легче довериться лунному свету, чем обещанию Вора Эддиса. Он прославился своей ложью в трех странах. Почему она должна верить ему теперь, когда он стоит перед ней с мидийским мечом у горла?
Аттолия почувствовала, как он вздрогнул под ее рукой. Два года он пытался защититься от нее, и теперь она видела, как его стеклянная стена разлетается на куски. Уверенная, что он не выстоит против нее, Аттолия отступила, забыв, что даже беззащитное существо может броситься в атаку.
Евгенидис сделал глубокий вдох и медленно шагнул вперед. Затем он кивнул в сторону Нахусереха, отдававшего приказы своим людям. Вор наклонился ближе к царице и сказал ей почти на ухо:
- Одним ходом превратить королеву в пешку, - прошептал он. - Это впечатляет. Надеюсь, когда он будет править твоей страной и говорить, что любит тебя, ты ему поверишь.
Он ожидал ее удара и успел откинуться назад. Ее рука только скользнула по щеке, не достигнув цели.
- По крайней мере, одной ложью меньше, - сказал Евгенидис.
Он открыл рот, добавить что-то еще, но Нахусерех подошел ближе, и она ударила снова, на этот раз в ухо крепко сжатым кулаком. Евгенидис отступил, поскользнулся в грязи и упал спиной на связанные руки. Его лицо исказилось от боли, он выгнулся, чтобы перенести вес с раненой руки и повернуться на бок. Она надеялась, что падение заставит его замолчать, но для надежностипнула еще раз. У нее не было ни малейшего желания выслушивать его возражения против брака с мидянином, но он мог оказаться страшно упрямым, когда наконец раскопал истину под горами лжи. Она подумала, неужели из одного упрямства он пытается сделать плохую ситуацию еще хуже?
- Он оскорбил вас? - Спросил Нахусерех.
Аттолия обернулась.
- И не в первый раз, - сказала она, стирая с руки пятнышко грязи.
Она взяла мидийского посла под руку и ушла.
Глава 17
Евгенидис не заметил, кто помог ему подняться. Когда кто-то протолкнул железный ошейник ему под подбородок, он поднял голову и посмотрел в небо. Капли дождя стекали по его лицу, и он подумал, что боги наблюдают за ним. Ошейник сомкнулся с громким щелчком, и ключ повернули в замке. Послышался скрежет, когда цепь протянули через кольцо. Цепь дернули, и он машинально отклонился назад, чтобы сохранить равновесие. После резкого толчка он встал и пошел вместе с другими пленниками через грязную лужу, не видя перед собой ничего, кроме зияющей черной бездны, в которую он спускался все глубже с каждым шагом. Еще он видел царицу, танцующую в своем саду, и не мог думать ни о чем, кроме ее светло-зеленого платья с белыми цветами, в котором она смотрела, как ему отрубают руку. Боги, подумал он, как мне страшно. Боги, если вы не хотите спасти меня, заберите мой страх. Он споткнулся и упал на крутом подъеме.
Евгенидис упал лицом вниз, и грязные камешки впились ему в щеку. Цепь немного замедлила его падение, но не удержала на ногах, и оба пленника, скованные с ним, упали тоже. Они, по крайней мере, могли опереться на свои скованные руки и подняться на ноги самостоятельно. Руки Евгенидиса были примотаны к телу, а ноги, стремясь найти опору, только скользили по мокрой земле. Один из пленников поднялся на ноги, но сделал это слишком быстро. Евгенидис задохнулся, когда цепь стянула ошейник, и его вес заставил второго пленника снова опуститься вниз. Кто-то засмеялся в темноте под дождем. Пленник снова поднялся на ноги, но в этот раз наклонился и помог встать Евгенидису. Выпрямившись, Евгенидис встретился взглядом с Нахусерехом, которого эта ситуация, похоже, забавляла. Вспышка ослепительной ненависти обожгла вора. Если он и не обрел надежды, то, по крайней мере, снова мог мыслить ясно.
- Господин, - прошептал человек рядом с ним, - на следующей скале мы прыгнем вместе с вами.