- Наверное, ты передала ему угрозу царицы отрубить мне вторую руку. Я не уверен, что он оценил ее юмор.
- Я тоже не уверена, - призналась Эддис. - Я не хочу превратиться в мать Хеспиры, но я очень хочу, чтобы ты вернулся домой, Ген.
- Нет.
Эддис нерешительно продолжала:
- Вторая проблема - ее бароны. Им не нравится идея получить царя из Эддиса. Если бы у них был царь, никто не возражал бы против его женитьбы на эддисийке. Но им не понравилось, что решение приняли без них, и еще меньше они хотели получить на трон иностранца.
- Хочешь сказать, что легче было бы заключить договор с Аттолией, если бы мы не настаивали на браке?
- Может быть, - сказала Эддис.
- А гарантии выполнения договора?
- Не знаю, - сказала Эдис. - Я начинаю понимать, что ничегошеньки не знаю об Аттолии на самом деле. Я надеялась на тебя.
- Она не говорит со мной, - ответил Евгенидис. - Ничего, кроме формальных ответов.
- Вы разговариваете, когда танцуете, - предположила Эддис.
- Очередные банальности.
- А прошлым вечером? - Когда царица с Евгенидисом закончили танцевать, она была вне себя от гнева.
Евгенидис остановился и прислонился к низким перилам, отделяющим террасу от сада. Он скрестил руки на груди и уставился на кончики сапог.
- Она рассказывала мне об истории дворца. Нудная лекция, в самом деле. Я сказал ей, что один из моих прапрадедов был архитектором.
- В самом деле? - Пробормотала Эддис.
- О, да, вот почему мы так хорошо ориентируемся в ее дворце. Чертежи хранились в твоей библиотеке, я убрал их, когда приехал халдей. Я сказал Аттолии, что планировка ее дворца напоминает Мегарон Суниса. Это очень удобно, сказал я. Она посмотрела на меня, как на гада ползучего.
- А ведь я просила поблагодарить ее за гостеприимство.
- Я поблагодарил. Когда она сказала, что сегодня утром планируется охота, и я, возможно, пожелаю присоединиться.
- И что? - Спросила Эддис, глядя на его руку.
Он и с двумя руками плоховато держался в седле, чтобы выезжать на охоту, тем более с одной.
- Я сказал, что однажды уже поохотился в Аттолии, большое спасибо.
- Ох, Ген, - вздохнула Эдис.
*
После танцев Аттолия вернулась в свою комнату и сразу же выгнала служанок. Когда они шли к двери, она язвительно заметила Фрезине, что считает "молчание-золото" лучшим поведением в данной ситуации. Когда женщины ушли, она стала выдногивать цветы из прически, швыряя их на пол и бормоча:
- Черт, черт, черты бы его побрал!
Тем не менее, она злилась не на Вора и не на Фрезину. Как глупо с ее стороны было предложить поехать на охоту человеку с одной рукой. Как глупо было влюбиться в человека, которому она сама отрубила руку. Ну, может быть, она оказалась настолько глупа, чтобы полюбить его, но все же не до такой степени, чтобы поверить в его ответную любовь. Она видела гнев в глазах его отца, и если его не было в глазах Евгенидиса, значит, он лучше умел скрывать свои чувства, вот и все.
*
Стоя на террасе и глядя в сад, Евгенидис признался:
- Я думал, это будет похоже на конец сказки у камина. Богиня любви помашет жезлом, и мы будем жить долго и счастливо. - Он покачал головой. - Единственный приличный человек из придворных презирает меня. Наиболее презренные маскируют свое хихиканье сочувствием, а если спросить служанок царицы, то мне уже следовало бы несколько недель висеть на стене вниз головой.
- Я с каждым днем все больше сочувствую матери Хеспиры. Я предпочла бы, чтобы ты отправился жить в пещеру под Священной горой.
- Там неуютно. Как ты думаешь, это боги мстят мне?
Эддис подняла брови.
- Нет, - ответил Евгенидис сам себе. - Если это и месть, то, как ты сказала: боги слишком хорошо меня знают и могут предсказать мои поступки. Они не управляют мной. Они могли догадаться, что я полюблю ее, но не заставляли меня любить. Знаешь, я много лет следил за ней. Когда ты не знала, куда я сбежал, я в основном, был в Аттолии.
- Твой дед знал?
- Он знал, что я был очарован ею. Она как пленница среди каменных стен, и с каждым днем стены становятся все толще, а дверной проем уже.
- И что дальше? - Спросила Эддис.
- Ну, - сказал Евгенидис. - Это вызов.
Он посмотрел на Эддис.
- Почему ты спрашиваешь?
- Я беспокоюсь о твоем благополучии, - сухо сказала Эддис. - И благополучии двух стран. Так или иначе, для процветания Эддиса нужно, чтобы это правительство было устойчивым.
Евгенидис смотрел в пустоту.
- Я не могу бросить ее одну среди каменных стен. - Он посмотрел на Эддис, надеясь, что она поймет. - Она слишком дорога мне, чтобы сдаться.
- Но она не хочет говорить с тобой.
- Нет, - мучительно признал Евгенидис. - И даже слышать меня не хочет. Если она не хочет слышать меня, как я скажу ей, что люблю ее?