У Николая Дамасского имелось другое подозрение.
Что Октавиан знает?
Когда он прибыл в порт, то запрыгнул на первое же попавшееся судно, «Персефону». Греческий корабль оказался битком набит рабами, животными и вроде бы направлялся в Афины. С капитаном Николай расплатился монетами с отчеканенным профилем царицы. Причем обошлось ему это дороже, чем он рассчитывал.
— Их сейчас переплавляют, — сообщил капитан.
Портреты свергнутых правителей на деньгах уничтожить легко. Сперва их превращают в жидкий металл, а потом отливают заново. Новые монеты украшали лики Октавиана Августа и его военачальника, Марка Агриппы. На обороте отчеканили крокодила в оковах.
— Тогда забирай все, — пожал плечами ученый. — Мне нет от них прока.
Они находились в плавании уже неделю, когда Николаю пришло в голову поинтересоваться, куда направляется «Персефона».
— В Рим. Везем зверей на праздник в честь покорения Египта.
Николай расхохотался бы, не будь положение столь идиотским. Ну, разумеется. Он находится на корабле, который доставит его прямо в лапы к врагам.
Он выбрался из каюты и, стоя на палубе, наблюдал, как суденышко сражается с волнами. Неужели, несмотря на все ухищрения, его конец близок? «Персефона» накренилась, в зеленой пучине словно мелькнули разнообразные видения. Однако ни одно из них не сулило надежду на спасение. Акулы с тусклыми серыми глазами. Переплетения щупальцев. Никакой красоты и гармонии. Ни намека на сирен из великих поэм. На мгновение ученый подумал о своем кумире, Гомере. Тот прожил простую жизнь поэта и умер достойно. Он был не дурак, не чета Николаю. Не связывался с магией, которой не понимал.
Николай вздохнул и потер глаза. Можно затеряться в пустыне или вернуться к царю Ироду, при дворе которого он прежде служил.
Но богини судьбы распорядились по-своему. Он последовал за ней в Италию, хотя и не по своей воле. Она будет преследовать римлян и искать уцелевших детей. Николай не сомневался, что она явится именно в столицу империи.
Он провел рукой по отросшим волосам, пытаясь подхлестнуть разум и отогнать сонливость. Угораздило же его очутиться на утлой посудине посреди бушующего моря!.. И он вообще не может остановить то, что выпустил на свободу. Но где же выход? Есть же в истории легенды о смертных, одержавших победу над богами? Годы корпения над книгами, а он понятия не имеет, как ему поступить.
Внезапно он резко выпрямился, прислушиваясь.
Откуда-то снизу донесся тот же звук. Пронзительный крик. Стон. Вопль.
Кто-то умирал в чреве трюма.
3
Вождь племени псилов выдавил из клыков змеи последние капли яда. Однако его взгляд был прикован к песчаной завесе, застилающей горизонт. Он уложил питомцев в походные корзины.
— Тише, — сказал он, любуясь черными бусинками глаз на переливчатых клиновидных головках. — Спите, мои хорошие.
Усем успел нанести на лицо походную раскраску. Эбеновую кожу покрывали разводы красноватого пигмента и драгоценных фиолетовых чернил. Он водрузил на голову церемониальный убор, повесил на шею украшения из коралла. Скрываться от римлян бесполезно. Они регулярно нанимали кочевников для того, чтобы умело убрать очередного противника или, наоборот, исцелить отравленного. Самого Усема всего три месяца назад приглашали в Александрию помочь Клеопатре. Он пытался высосать яд из раны, положив пальцы ей на сердце, но вернуть царицу к жизни не получилось.
Тогда он понял, что не змея убила Клеопатру. Но так и не смог определить причину смерти. Прекрасная и блистательная, она будто спокойно спала в роскошных покоях. Раньше он никогда не сталкивался с чем-то подобным.
Усем захотел втолковать это человеку, который теперь стал императором. А римлянин отмахнулся от него. В конце концов псил сдался, забрал плату и покинул дворец.
Вернувшись из Александрии, Усем обратился за советом к ветру. Тот странствовал повсюду и все видел. И он получил ответ. В мир явилась темная богиня, одна из древних. Клеопатра превратилась в ее земной сосуд.
Силы Хаоса пробудились.
Змеи выползали из гнезд, а львы устраивали набеги на селения. Охваченные паникой слоны не разбирали дороги. Однажды один из соплеменников Усема наблюдал за царицей, идущей по пыльной дороге на юге Египта. «Воздух содрогался от ее мощи», — сообщил он. Перед тем как двинуться дальше, она убила нескольких жителей деревни. Кочевники обнаружили их тела на обочине — бледные и сморщенные, обескровленные.