Наконец все бумаги были разложены на столе, и Георгий Анатольевич приступил к объяснению:
— Я бы не стал употреблять термин «монография». Мне бы хотелось написать популярную, живую книгу, а не увесистый, никому не нужный том, состоящий сплошь из терминов и ссылок на другие такие же «кирпичи», которые пылятся на полках. Но это и не желтая пресса, цель которой рассказать, как все ужасно и непоправимо. Разумеется, тема такова, что веселого в книге будет мало, но я не собираюсь ограничиться простой констатацией всем очевидного факта. И без меня известно, что отдельные сотрудники правоохранительных органов регулярно нарушают закон. Цель исследования в том, чтобы предложить практические методы выхода из сложившейся ситуации. Хотя, безусловно, наглядных иллюстраций в книге будет предостаточно.
Родичев, внимательно слушавший Виноградова, почесал подбородок:
— Все-таки том у тебя получится увесистый. Милицейские нарушения — на такое, боюсь, всей жизни не хватит.
— Я думал об этом. — Виноградов начал что-то искать в своих бумагах. — Вот послушайте: «Признание преступником своей вины является царицей доказательств».
— Как же, как же. Академик Вышинский. Новая система доказательств. Прекрасно помню, — кивнул Александр Анисимович.
— Понимаете, я решил остановиться исключительно на этой проблеме. Она кажется мне самой важной. У меня несколько папок материалов, в которых красноречиво говорится о том, что практическая философия товарища Вышинского расцветает в наших правоохранительных органах буйным цветом. Многие оперативники и следователи Министерства внутренних дел продолжают внедрять на практике теорию Вышинского, и это даже поощряется. И как следствие — ментов у нас в стране боятся больше, чем бандитов. Про бандитов все знают, что они по крайней мере «честные», а мент, как известно, и последнюю сигарету возьмет. Я и книгу так хочу назвать — «Царица доказательств».
— Да-а, — протянул Родичев, — Темочку ты себе выбрал, мягко скажем, небезопасную. Не боишься?
— Ну сами знаете, волков бояться — в лес не ходить.
Родичев отхлебнул из чашки уже порядком подостывший кофе.
— Знаешь, я тут недавно один фильм смотрел. Так вот там говорили, что в наше время не волков надо бояться, а людей. Тем более если перетряхиваешь их грязное белье. От себя добавлю: особенно если перетряхиваешь грязное белье милиционеров. Тебе было бы очень неплохо заручиться официальной поддержкой. — Родичев задумался. — Даже если официальная поддержка, извини меня за тавтологию, будет неофициальной.
— Но вы же меня поддерживаете, — улыбнулся Виноградов. — Криминологическое исследование в стенах научно-исследовательского института.
— Не о том я тебе говорю, Георгий, — сказал Ро-дичев, — не о том. Да, в стенах института мы занимаемся изучением причин правонарушений. Это наша главная задача. Но, есЛи я не ошибаюсь, в начале нашего разговора ты сам очень внятно объяснил, о чем должна быть твоя книга. Ты собираешься копаться в темной стороне нашей грустной действительности, а не выяснять, кто из сотрудников института пишет на стене туалета черным маркером. Так что моей поддержки тебе будет маловато. Было бы очень неплохо устроить тебе встречу с новым министром внутренних дел Маргалиевым. Конечно, это не наше непосредственное начальство, но не помешает. В любом случае это будет неплохая поддержка тому, что ты задумал. Я тебе эту встречу устрою. Правда, не знаю еще когда, но думаю, что в ближайшее время. Так что будь готов в любой момент сорваться и поехать. Это тебе не в институт опаздывать.
После этих слов Виноградов машинально посмотрел на часы. Потом на Родичева и улыбнулся:
— Как в воду смотрели. У меня семинар через полчаса.
— Вот-вот, — дружески проворчал Родичев. — Об этом я и говорю. Да, ничего. Успеешь. Три минуты на метро и пешком десять.
— А вы думаете, с министром действительно получится? — с надеждой спросил Виноградов, рассовывая свои бумаги по разным отделениям портфеля.
— Получится. Потому как выбран благоприятный политический момент. А ты знаешь, — вдруг без перехода сказал Родичев, — я ведь его видел. И неоднократно.
— Кого? Министра? — Виноградов не сразу сообразил, о ком идет речь. — Да нет, Вышинского. Я тогда как раз институт заканчивал.
Пятьдесят второй год.
Александр Анисимович погрузился в воспоминания и, встав из-за стола, неспешно прошелся по кабинету:
— Невысокий такой, плотный, седой. Очки в золотой оправе.
Форма у него была такая серая, знаешь, этакий маршал от дипломатии. Он жил в переулке Грановского, там такой большой правительственный дом. И вот он после обеда в ту сторону по улице Герцена пешком ходил.