одним путём. Больно и быстро. Для лисёнка...После пожара в комнате Златы я сидел у Шароуля и до сих пор не мог поверить в такую случайность. Что-то происходило, лисёнка положили на операционную койку, сделали укол, даже окрестили – Плами. Но мне сейчас было до другого, и я лишь отрешенно следил за событиями в лекарском кабинете.А следил потому, что ждал, пока они закончатся. Когда же лекарь удалится за очередным лекарством, а Злата будет смотреть в другую сторону. Проверить мою гипотезу можно только одним способом, а для этого, помимо вещественных нужд, есть и временные – около трёх-четырёх минут.Но так ожидаемый момент никак не наставал. Плами сейчас уснул (или уснула), и самое время проверить то, что я хочу. Но Шароуль ещё возился со склянками, баллончиками, нещадно выливая лекарства, а Злата не сводила любовного взгляда. Как бы намекнуть на то, что уже, может, спать пора? Со мной был согласен только лисёнок...– Что за робость! Ты же царь! – кричало всё внутри. Я в любую секунду мог хоть вежливо выставить Злату и Шароуля за дверь, хоть осыпать их поручениями, хоть вышвырнуть отсюда, да подальше одной левой. Но разум взял верх над соблазном воспользоваться своими правами.Об этой проверке не должен узнать никто. Даже Злата. Хотя нам ещё спать в одной комнате...Всё решилось простым путём.***Я прикрыл за девушкой и доктором дверь и осторожно потушил свет. На секунду операционную поглотила темнота, но на металлическом шкафу отразились переливчатые холодно-синие блики, как бы извиняясь. Лисёнок, лежащий на койке, не отреагировал. Идеально. Я достал из своего узелка фонарик и щёлкнул, чтобы включить.А всё началось с того, что Шароуль удалился в соседнее помещение, чтобы дать Злате вечернюю, и финальную дозу лекарства на злосчастный палец. Такие "лёгкие", не для трудоёмких операций снадобья хранились в первой половине обители целителя.В моём узелке хватало снаряжения, но нужное мне хранилось только на секретных медицинских полках с запиской от руки: "+18. Использовать с осторожностью". Такие вещи и правда нельзя было давать детям. Хоть это не могло их убить, но какое-нибудь шибко оригинальное баловство к добру не приведёт, а ценные запасы в принципе неприкасаемы.Фонарик освещал мне дорогу, и знакомая комната предстала совсем в другом свете. Осознавал ли я то, на что шёл? Возможно. Но тогда думал о другом: прощупывал шаги, чтобы не подскользнуться на упавших приборах, было некоторое опасение от того, как неловко будет, если... Наконец, пальцы легли на холодный металл койки, а затем и на скромную мягкость того, на чём лежал лисёнок. Я тут же перевёл фонарик в сторону, чтобы не разбудить Плами свечением в глаза. Норма. Спит. Можно сбавить яркость фонарика. И теперь прошерстить полки на наличие того, что мне так необходимо.Каждый звук открывающейся полки разносился по небольшой комнате эхом вместе с сопением Плами, и эти лишние шумы напрягали. Но темнота успокаивала – если кто-то решит войти в комнату, то дверь со скрипом откроется, и разольётся свет из другой комнаты. Запираться опасно – возникнут лишние вопросы.Тихо гремели склянки, шуршали коробки с одноразовыми средствами медицинской гигиены. Волнение давало о себе знать, и пальцы изрядно дрожали. Но всё же они оставались мне верными слугами и нащупали очень горячую банку небольшого размера с привлекающей внимание шершавой обёрткой, которая бросалась в глаза на фоне холодного металлического или спокойно-мягкого. Ещё раз оглянувшись, сжал банку, медленно закрыл полку. Открыл первую, основную, где хранились перчатки, и быстро натянул средства гигиены – чтобы не оставить отпечатков на банке. Раздумывать было некогда."Перед применением взболтать". Тихо проклиная правила, я быстро встряхнул банку. Жидкость внутри отреагировала и с интересом уставилась на меня. Впрочем, её хищный взгляд скоро завоевал Плами...Горячий, в полной боевой готовности, бутыль опустился вниз и коснулся лисьей шерсти. Я затаил дыхание, чтобы не пропустить ни единого звука. Ничего не происходило. Плами сопел, как сопел, темнота сгущалась, как сгущалась, а тишина... Тишина прервалась. Предвещая то, что придёт конец и темноте.Я действовал очень быстро. Сначала на память запихнул бутыль в ту полку, где он должен лежать. Потом снял перчатки и проделал с ними то же самое. Потом переметнулся к двери, которую как раз открывала Злата, и задел выключатель света.– Будешь ужинать? – как ни в чём ни бывало поинтересовался у Златы. – Как твой палец?– Нормально, Шароуль проявил крайнюю заботливость, – ответила она дежурно, скользнув по мне оценивающим взглядом. Заподозрила, что я тут... делал? Я ж надеюсь, на руках следов не осталось?Вскоре проявился и "заботливый". Впрочем, кавычки можно опустить. Невысокий темноволосый мужчина с проступившей сединой, в прямоугольных очках и строгой медицинской одежде заботился и о Плами, и о пациентах, и о Злате.Не время, конечно, держать зло на лекаря. Поэтому я закрыл эти мысли, переводя взгляд на самого целителя. Он прошествовал по моему пути, но открывать страшную склянку, конечно же, не стал, а лишь проверил пушистого пациента. Тут я снова затаил дыхание. Но меня пронесло– лисёнок всё так же спал, и гораздо больше было проблем, если бы гипотеза подтвердилась. Шум, крики... Да, как-то я не шибко думал о последствиях, но слава оборотням, всё сложилось. И поэтому внимательные руки целителя ничего нового в Плами не нашли.–... Лар, ты чего? Проснись, – помахала перед лицом Злата. По её лицу пробежала гордость. Наверное, за то, что я неравнодушен к самочувствию её питомца.– Прости, засмотрелся. Так идём в столовую?– Наконец-то, – с деланным ворчанием воскликнула Злата, и мы направились трапезничать.Одна мысль висела у меня в голове.Просто Зверь.