– Ничего, – философски пожала я плечами. – Это ты меня прости, подвергла опасности… – И тут же на полтона выше: – А перед Брэдом извиняться не буду!
– И не надо, – раздался мрачный хриплый голос, и Брэд подошел ко мне. – Я сам извинюсь.
– Чего? – глупо переспросила я.
– Прости, Регина, – поморщившись, сказал темноволосый вампир.
– Я тебя все-таки задела? В голову, да? – обеспокоилась я, заглядывая ему в лицо. – Или это ты об пол ударился?
Брэд вздохнул.
– Нет, – ответил он. – Не в этом дело.
Он помолчал.
– Просто ты меня не убила.
– И что? – не поняла я.
– Я тебя разозлил. Спровоцировал, можно сказать…
– Ты самоубийца? – попробовала я угадать.
– Вообще-то нет. – Брэд провел рукой по волосам и уселся на табурет. – Но ведь ты могла…
– Что? – не догоняю я сегодня, видно.
– Убить нас. Меня. Ты права, еще семь часов назад мы бы тебя прикончили, если б смогли. Мы для тебя проблема. А я еще и наехал. Но ты не стала, хотя случай был очень подходящий. Ты нас не убила. – Он печально усмехнулся. – Ты опять нас не убила, Регина.
– Это всегда можно поправить, – смущенно буркнула я.
– Региночка добрая, – с гордостью прокомментировал Дилан.
Я только головой покачала.
– А ваза дорогая была? – спросил Ронн, привлекая всеобщее внимание к осколкам на полу.
– Не очень. – Я уставилась на то, что осталось от вазы. Такие мелкие, такие аккуратные фрагменты…
– А стена и полка даже не затронуты, – с восхищением отметил Ронн. – Какой направленный удар!
– Интересно, как ты это делаешь? – задумчиво протянул Брэд.
– Мне самой интересно, – проворчала я.
– Ты посмотри. – Он присел на корточки, покопался в осколках. – Кусочки совсем одинаковые по форме и размеру. Как такое может быть?
– Не знаю, – недовольно сказала я и вернулась на кухню. – Кофе совсем остыл. Надо приготовить новый. Или просто подогреть?
– Тебе надо научиться управлять своим даром, – назидательно произнес Брэд. – Ты что-нибудь о себе знаешь? О своих новых талантах?
Я проигнорировала его вопросы. Подогрела кофе (в облом делать новый, не буду выпендриваться), а с нижней полки шкафчика из-за жестянки с мукой выудила непочатую бутылку коньяка и с опозданием заметила заинтересованный взгляд Рона, примечающего тайник.
– Региночка, надо бы убрать осколки, – предложил Дилан.
– Это к Брэду, – сурово заявила я.
Темноволосый посмотрел на меня, нехотя кивнул:
– Согласен. Пылесосом уберу, ваза мелко раскололась, не засорится.
И без всяких дальнейших указаний с моей стороны уверенно направился к кладовке. Я только молча ртом воздух хватала. Неплохо, однако, они в моем доме ориентируются!
Ладно, проехали. Пожав плечами, я взгромоздилась на высокий табурет за барной стойкой, налила кофе в большую кружку.
– Я есть хочу, – заявил Ронн.
Протерла бутылочку коньяка, чувствуя, как возвращается хорошее настроение. Мимо топал Брэд с пылесосом, я, не глядя, протянула ему бутылку:
– Открой! – Должна же быть от вампов хоть какая-то польза?
Брэд послушно отвинтил крышечку, вернул коньяк.
– Я есть хочу, – сказал Ронн погромче.
Я решила не обращать на него внимания, держа наблюдение за Диланом, который с загадочной улыбкой на устах медленно кружил по гостиной.
Брэд включил пылесос, собрал осколки вазы.
– Пройдись по всей гостиной, – приказала я. – Неделю уже не пылесосила.
Темноволосый вамп метнул на меня хмурый взгляд, но возражать не стал. Интересненько. Я не успела обдумать этот факт, так как отвлеклась на Дилана, который перебирал музыкальные диски на стойке со стереосистемой. «Надо как-нибудь ему потактичнее намекнуть, что не нужно ничего трогать в моем доме, – подумала я. – Все-таки мы почти чужие люди». Дилан перешел к полке с сувенирами, и я с беспокойством вытянула шею, не спуская с него глаз. Отхлебнула кофе.
– Я всё, – мрачно доложил Брэд.
– Пылесос почисти сразу. – Я небрежно махнула ему рукой, не отводя напряженного взгляда от Дилана, который склонился над полкой. Надо сказать ему, что мне неприятны его рассматривания, это личные вещи, и все они значимы для меня.
Дилан позвонил в тибетский колокольчик и тихо рассмеялся.
Как-нибудь так аккуратно с ним поговорить, чтобы не задеть. Они уже и так нарушили мое личное пространство, а это не безделушки, а символы, и все они по-своему очень дороги мне.
Дилан самозабвенно потер денежную сандаловую жабу, попробовал вытащить монетку у нее изо рта. К счастью, монета крепко держалась, а вот я – нет. В конце концов, есть и просто очень дорогие и хрупкие вещицы, например, вон та чудесная фарфоровая собачка, расписанная золотом. Между прочим, я привезла ее из самого Китая. О, пожалуйста, не надо мне говорить, что у вас тоже полно китайских изделий и вы этим совсем не хвастаетесь! Охотно верю, но вряд ли они – произведения искусства, ценой к тому же в мою годовую премию. Так что надо преодолеть смущение и неловкость и объяснить очень ласково, осторожно… Дилан из них самый чувствительный.