– Тебе идет быть живым, – похвалила я. – Удачи, Дилан. Мне два круассана с шоколадом.
Экс-вампир скрылся за входной дверью. С минуту мы все трое оставшихся напряженно прислушивались – а ну как раздастся душераздирающий крик? Но все было тихо и спокойно. Значит, Дилан не сгорел. Ура! Я почувствовала, что вздохнула с облегчением: нелогично как-то поднимать вампиров из мертвых, чтобы потом их сжечь живьем. Хотя и изощренно, не спорю…
– Итак, вы закончили с уборкой? – повернулась я к Брэду и Ронну.
Те поморщились, но послушно вернулись на кухню. Очень мне интересно, почему? Почему они подчиняются?
Я неторопливо направилась за ними. Экс-вампиры сопели, но драили стойку и пол. Глядя на их сосредоточенные лица, на тряпки и щетки в мускулистых руках, я испытала такой прилив позитива, что замерла в дверях с глупой улыбкой на устах. Правильно говорят, есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно: это то, как горит огонь, как течет вода и как другие работают. А уж вид трудящихся по хозяйству мужчин любую женщину повергнет в состояние, близкое к эйфории. Правда, работа заняла у них пять минут, не больше. Я открыла рот, но подумала и решила не придираться. Оба выжидающе посмотрели на меня. Я милостиво улыбнулась.
– Я еще больше есть хочу, – тут же воспользовался моим мягким настроением Ронн.
Я закатила глаза к потолку. Кажется, это начинает входить у меня в привычку.
– Брэд, надо поговорить. – Я присела за стойку, приглашающе похлопав рукой по соседнему табурету.
– А что насчет обеда? – поинтересовался Ронн.
Так, его надо как-то изолировать.
– Послушай, ты телевизор смотришь? – спросила я.
– А что? – насторожился качок.
Я включила телик и вручила парню пульт.
– Четвертый и двенадцатый каналы – спортивные, – завлекающим голосом сказала я. – А по двенадцатому всегда в это время еще и футбол идет. Американский футбол, я имею в виду.
– Какой же еще? – вроде как искренне удивился Ронн и одним прыжком оказался по ту сторону дивана.
– Любишь футбол?
– Спрашиваешь! – хмыкнул вампир.
– По тебе видно, – ответно хмыкнула я. – Наверняка играл?
– Конечно! – гордо ответил Ронн. – Живым играл, в шестидесятые… Профессионально, между прочим. Эх, ну и времечко было!
Он поудобнее разместился на диване.
– Фулбек? – предположила я, покопавшись в своих скромных знаниях по этой теме. Лично мне казалось, что этот недалекий мужчина внушительного вида способен только бежать, блокировать и расчищать дорогу, то есть пользоваться исключительно грубой физической силой. – Когда в нападении?
Ронн фыркнул.
– Нет? – удивилась я и посмотрела на Брэда: тот с интересом следил за нашим диалогом. – Может, тейлбек?
Качок обиженно надулся.
– Лайнмен? – Мне стало интересно.
– Квотербек, – не выдержал Ронн. – В нападении я был квотербеком! Лучшим в шестьдесят восьмом году, между прочим!
– Да ты что?! – Я так изумилась, что забыла про необходимость следить за языком. – Но ведь квотербек – это же основной игрок, лидер нападения! Ведь это же он решает, какой выполнять тип розыгрыша, отдает пасы, сам продвигает мяч и все прочее, так? Это мозговой центр команды! Для этого же мозги нужны!
Я остановилась, только когда опять случайно взглянула на Брэда: темноволосый вампир кусал губы, стараясь не рассмеяться.
– Кажется, игра началась, – неловко свернула я свою не слишком лестную для Ронна тираду.
Качок не удостоил меня ответом, прильнув к экрану, где какие-то Быки как раз атаковали каких-то Пантер. И славно: теперь он надолго выпал из оборота. Хотя игра и имеет четыре периода по пятнадцать минут, в реале, насколько я помню, любой матч длится не меньше трех часов. Итак, Дилан в булочной, Ронн нейтрализован, самое время допросить Брэда.
– Квотербек, надо же, – пробормотала я и повернулась к темноволосому. – Брэд, надо поговорить. Я обращаюсь к тебе, потому что ты единственный умный в этой компании…
– Я все слышу! – громко заявил Ронн. – Ты опять нас обзываешь!
– Добавь звук у телевизора и меня слышать перестанешь! – посоветовала я, но на всякий случай понизила голос: – Что ты обо всем этом думаешь?
Брэд провел рукой по волосам.
– Влипли мы, вот что я думаю. – Он тоже перешел на шепот. – И раскрываться никак нельзя – ни тебе, ни нам.