В «русском Париже» конца 1920-х – начала 1930-х годов весьма примечательным персонажем была леди Детердинг, урожденная Лидия Павловна Кудеярова, в первом браке Багратиони. Не могу сказать, что она была красива, но казалась мне тогда очень представительной.
С сэром Генри Детердингом, знаменитым нефтепромышленником, Лидия Павловна познакомилась совершенно случайно: она один день работала у Пакена продавщицей, заменяя свою заболевшую подругу. Сэр Детердинг покупал своей даме какие-то туалеты. Но увидел Лидию Кудеярову – и влюбился.
А он ведь был в то время одним из богатейших людей мира…
Самое поразительное – до сэра Генри Детердинга Лидия была любовницей не менее знаменитого миллионера-нефтепромышленника Гюльбенкяна и сменила, таким образом, одну нефтяную скважину на другую.
Ее история напоминает мне знаменитый фильм 1950-х годов «Некоторые любят погорячее» (в СССР он шел под названием «В джазе только девушки»), в котором Мэрилин Монро играет джазистку-польку Шугар. Героиня мечтает познакомиться с нефтепромышленником и миллионером – как видно из истории Лидии Детердинг, у некоторых дам это ловко получалось еще в 1920-е годы…
Между прочим, удивительна последующая судьба леди Детердинг. Она стала любовницей русского эмигранта Любимова, а впоследствии – итальянского жиголо Гаргии, моложе ее лет на сорок.
Я была знакома с нею самой и с ее милой кузиной, которая была замужем за ливанцем и много лет спустя играла не последнюю роль среди сотрудников Дома Диора. Леди Детердинг была несметно богата и одевалась в туалеты исключительно больших парижских Домов моды, завещав свой гардероб Парижскому музею моды и костюма.
Лидия Павловна в те годы финансировала русскую гимназию в Париже, которая располагалась в районе Молитор. История этой гимназии, русской средней школы в Париже, много говорит об истории самой эмиграции «первой волны».
Школа была основана в феврале 1920 года по инициативе группы педагогов и при помощи М.А. Маклаковой – сестры В.А. Маклакова, бывшего посла России во Франции, известного общественного деятеля. Директором парижской школы стал В.П. Недачин, бывший директор Медведниковской гимназии в Москве. Господин Недачин участвовал в 1917 году в работе над проектом реформы правописания, был активнейшим сторонником упразднения буквы «ять».
Учебные программы соответствовали программам русских гимназий и реальных училищ (в зависимости от выбранного отделения – в школе их было два). Французский язык и литература и английский язык преподавались по расширенным курсам.
Поначалу в парижской гимназии, как мне рассказывали, учились всего-навсего шесть русских детей. Но через год, после исхода Добровольческой армии из Крыма, число гимназистов достигло полутора сотен. А к концу 1920-х годов детей в единственной русской гимназии на территории Франции стало около двухсот.
При этом, как сообщает краткая история русской средней школы, изданная в Париже в 1930 году, 78% детей вносили лишь часть платы или учились вовсе бесплатно, так бедны были семьи большинства русских эмигрантов (особенно тяжело ударил по эмиграции кризис 1929 года).
Гимназии помогали: субсидии давали и Министерство просвещения Франции, и мэрия города Парижа, и принцесса Монакская, и балерина Анна Павлова, и наследники Густава Нобеля, и великая княгиня Мария Павловна – замечательная вышивальщица, русская женщина, с характером и судьбой, достойными пера Василия Ключевского.
И все же именно поддержка Лидии Павловны Детердинг-Кудеяровой в конце 1920-х годов спасла школу от закрытия.
Пусть об истории «гимназии первой эмиграции» рассказывают те, кто в ней учился раньше и дольше, чем я. Но… есть ли в библиотеках России вот эта пожелтелая брошюра «Ecole secondaire russe»?
Я рассматриваю фотографии на ее страницах. Вот удлиненное лицо, темная шляпа и меховое манто Лидии Павловны Детердинг, а вокруг нее – наши преподаватели в твердых крахмальных воротничках, немолодой батюшка с умным, твердым взглядом, гладко причесанные русские учительницы… И малыши-первоклассники – с такими точеными, породистыми лицами, в таких бедных, но строгих платьях и башмаках!
Это – русский Париж в год прибытия нашей семьи во Францию…
Свои выпускные экзамены я держала именно в этой школе, а весной 1930 года провела несколько месяцев в Буффемоне, в известном женском пансионе (не знаю, как нынче, но еще в 1960-х он существовал и по-прежнему славился). В этом элегантном и дорогом французском «институте благородных девиц» были огромный сад, лошади, бассейны. Два раза в неделю мы ездили в Париж, в оперу или на концерт («Бориса Годунова» с Шаляпиным, последнюю парижскую «Жизель» Анны Павловой в мае 1930 года не забуду никогда!).