Кнутъ Гамсунъ
Царица Савская
I
Скитаясь повсюду, переѣзжая съ мѣста на мѣсто, снова встрѣчаешься волею судебъ съ людьми, которыхъ уже видѣлъ когда-то, встрѣчаешься съ ними тамъ, гдѣ не ожидаешь, и такъ внезапно, что отъ удивленія забываешь даже снять шляпу, чтобы поклониться.
Это случается со мной часто, да, очень часто. Съ этимъ ужъ ничего не подѣлаешь!
То, что случилось со мной въ 1888 году, страннымъ образомъ связано съ приключеніемъ, которое произошло очень недавно, всего какую-нибудь недѣлю назадъ, во время небольшого путешествія, которое я предпринялъ по Швеціи.
Это совсѣмъ простая, вполнѣ понятная исторія, въ которой все произошло очень просто. Можетъ быть, она и не стоитъ того, чтобы о ней разсказывать, но я все-таки попытаюсь это сдѣлать, какъ сумѣю…
При нашемъ послѣднемъ свиданіи ты спрашивалъ… Впрочемъ, ты, вѣроятно, отлично помнишь, о чемъ ты спрашивалъ, и мнѣ незачѣмъ напомигать тебѣ объ этомъ… Тогда я отвѣтилъ, что это мнѣ никогда не удавалось, какъ я ни старался, — вѣчно являлась какая-нибудь помѣха, меня отвергали, выставляли, такъ сказать, за дверь. И я не лгу, я могу доказать, что это правда: никогда я не былъ такъ близокъ къ помолвкѣ, какъ на этотъ разъ — и, однако, опять очутился за дверью. Съ этимъ ужъ ничего не подѣлаешь.
Въ 1888 году я досталъ денегъ на поѣздку… Разсказываю, какъ было. Я отправился въ Швецію и бодро шагалъ вдоль полотна желѣзной дороги, въ то время какъ поѣздъ за поѣздомъ проносился мимо меня. Мнѣ попадались навстрѣчу люди, и всѣ они кланялись мнѣ и говорили: «здравствуйте», и я также говорилъ имъ: «здравствуйте», такъ какъ не зналъ, что еще отвѣчать. Когда я пришелъ въ Гётеборгъ, мои сапоги были въ плачевномъ видѣ, но объ этомъ не стоитъ говорить.
Еще прежде, чѣмъ я добрался до Гётеборга, случилось со мной то, о чемъ я хочу разсказать.
Какого ты мнѣнія о слѣдующемъ? Если женщина изъ окна броситъ на тебя мимолетный взглядъ, а потомъ совершенно тебя не замѣчаетъ, то ты считаешь это въ порядкѣ вещей и не основываешь на этомъ никакихъ надеждъ. Ты былъ бы глупцомъ, если бъ вообразилъ себѣ что-нибудь по одному случайному взгляду Но если женщина не только смотритъ на тебя съ большимъ интересомъ, а даже уступаетъ тебѣ свою комнату и свою постель на шведской почтовой станціи, — развѣ тогда у тебя нѣтъ достаточныхъ основаній, чтобы подозрѣвать въ ней серьезныя намѣренія и самому начать питать нѣкоторыя надежды?
Я былъ именно такого мнѣнія, я надѣялся до самаго послѣдняго времени. Недѣлю тому назадъ я даже предпринялъ изъ-за этого мою печальную поѣздку до Кальмара…
Итакъ, я дошелъ до почтовой станціи Бёрби. Былъ уже поздній вечеръ, а я шагалъ съ самаго утра; поэтому я рѣшилъ здѣсь отдохнуть. Я вошелъ въ комнату для пріѣзжихъ и потребовалъ ужинъ и ночлегъ.
Да, ужинъ можно получить, но переночевать негдѣ: всѣ комнаты заняты, весь домъ биткомъ набитъ.
Это сказала мнѣ молодая дѣвушка — дочь хозяина, какъ потомъ оказалось. Я посмотрѣлъ на нее и сдѣлалъ видъ, что не понимаю. Не хотѣла ли она дать мнѣ почувствовать, что я норвежецъ, а поэтому и политическій противникъ?
— Какъ здѣсь много телѣгъ! — говорю я равнодушнымъ тономъ.
— Да, это рыночные торговцы остановились здѣсь ночевать, — отвѣчаетъ она, — поэтому-то у насъ и нѣтъ больше ни одной свободной кровати.
Послѣ этого она выходитъ и заказываетъ мнѣ ужинъ, затѣмъ возвращается и снова заводитъ рѣчь о томъ, какъ много пріѣзжихъ. Она говоритъ:
— Вы могли бы или дойти до слѣдующей станціи Оттераа или же вернуться съ поѣздомъ назадъ. Здѣсь, какъ я вамъ уже сказала, все полно.
Я не могъ сердиться на наивную дѣвочку и не хотѣлъ быть назойливымъ, но, конечно, не имѣлъ намѣренія тронуться съ мѣста до слѣдующаго утра. Тутъ была общественная почтовая станція, и я имѣлъ право получить ночлегъ.
— Безподобная погода, — сказалъ я.
— Да, — отвѣтила она, — поэтому даже пріятно пройтись до Оттераа. Это недалеко, съ добрую милю, не больше.
Но это ужъ было слишкомъ, и я сказалъ серьезно и внушительно:
— Я нисколько не сомнѣваюсь, что вы меня устроите на ночь, я не желаю итти дальше, я усталъ.
— Но если всѣ кровати заняты!.. — возразила она.
— Это не мое дѣло.
Говоря это, я поудобнѣе усѣлся на стулъ.
Впрочемъ, мнѣ стало жаль дѣвушку: она не изъ такихъ, чтобы изъ одного только недоброжелательства отказывать мнѣ въ ночлегѣ. У нея было открытое, честное лицо, и ея ненависть къ намъ, норвежцамъ, казалась мнѣ очень умѣренной.
— Вы могли бы меня помѣстить гдѣ угодно, пожалуй хоть здѣсь, на диванѣ,- сказалъ я.