— Идемъ, идемъ!
Такъ она не хочетъ меня узнавать, она отрекается отъ меня! Гнѣвъ овладѣваетъ мною, и я иду слѣдомъ за быстро удаляющейся парою. Господинъ внезапно оборачивается. Увидѣвъ, что я слѣдую за ними, онъ преграждаетъ мнѣ дорогу.
Онъ выглядитъ, впрочемъ, не слишкомъ отважнымъ, онъ даже замѣтно дрожитъ. Царица проходитъ дальше, наконецъ, начинаетъ почти бѣжать.
— Что вамъ нужно, любезнѣйшій? — спрашиваетъ опять господинъ.
— Отъ васъ мнѣ ничего не нужно, — говорю я, — я хотѣлъ только поздороваться съ фрёкенъ, съ той дамой, которая гуляла съ вами, такъ какъ я и раньше встрѣчался съ ней. Я хотѣлъ только просто, изъ вѣжливости…
— Ну, такъ, во-первыхъ, фрёкенъ, повидимому, не желаетъ видѣться съ вами, а, во-вторыхъ, фрёкенъ — не фрёкенъ, а фру, она вышла замужъ, это моя жена. Теперь вы довольны?
— Она… что такое?.. Она… ваша жена?
— Да, она моя жена! — проревѣлъ онъ. — Теперь вы меня понимаете?
Его жена, его жена!
О чемъ еще разсказывать? Я прямо-таки упалъ на скамью. Это было для меня смертельнымъ ударомъ. Я закрылъ глаза и позволилъ ему уйти. Какое мнѣ было до него дѣло, если солнце моего счастья закатилось навѣки!..
Я просидѣлъ нѣсколько часовъ на скамейкѣ, предаваясь самому мрачному отчаянію.
Къ полудню я вернулся въ гостиницу, заплатилъ по счету и прокрался незамѣтнымъ образомъ на вокзалъ. Прождавъ еще съ добрый часъ поѣзда, я уѣхалъ, обобранный и подавленный, убитый горемъ, терзавшимъ меня всю дорогу.
Купленную мною корзину съ старинными вещами я оставилъ въ Кальмарѣ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Видишь, мнѣ не суждено жениться! Еще никогда я не былъ такъ близокъ къ этому, какъ теперь, и вотъ какой конецъ! Я не жалѣю труда, не отступаю передъ путешествіемъ, не страшусь расходовъ, и все-таки — ничто не помогаетъ! Что же дѣлать? — Судьба!
1905