«Она приказала им (вельможам) не оставлять ее сына там (в Израиле), но сделать его царем, а потом привести обратно к ней, чтобы он после этого правил ее страной. Но порядок в Эфиопии был таков, что царицей должна быть незамужняя женщина, которая не выйдет замуж ни за одного из мужчин. Но она сказала: «Отныне должен царствовать мужчина из твоего рода, и никогда больше не должна царствовать женщина, и исключительно этот род из поколения в поколение».
Стало быть, отпустить Менелика в Иерусалим царицу побудили два мотива: Он должен был интронизировать сына как царя Эфиопии, а кроме того, — упразднить женское правление. Значение для эфиопской истории перехода от женского к мужскому правлению и будущего престолонаследия Соломонидов-мужчин едва ли можно переоценить.
То, что внедрила царица Савская, означает прежде всего преобразование африканской формы «сакральной царской власти» в институт власти, который следовал примеру царей Ветхого Завета. Однако институт африканской царской власти отличается некоторыми особенностями, которые прослеживаются еще в «Kebra Nagast».
Во-первых, это роль царицы-матери, которая известна из близлежащих культур Египта, а также из африканских племенных преданий в Конго, Зимбабве, Уганде и т. д… Цари получали легитимацию своей власти только благодаря их связи с женскими членами царской семьи. Если положение царя оспаривалось, он делал все возможное, чтобы жениться на принцессе царской крови. Если наследник престола был несовершеннолетним, вместо него правила царица-мать. В Нубии она называлась «кандаце», титул которой был сравним с рангом фараона. Об одной кандаце сообщает античный историк Страбон, когда римские войска штурмовали нубийский город Напату. Эта царица была «мужеподобной» женщиной, слепой на один глаз и очень энергичной воительницей.
Даже если к власти приходил правитель мужчина, царица-мать продолжала играть важную роль. При этом ее положение не зависело от действительного, кровного материнства. Например, в конголезском царстве Лунда правила «лукокеша», незамужняя женщина царского рода. В Уганде царице-матери даже запрещалось выходить замуж и рожать детей. При избрании царя она в качестве приемной матери имела решающее право голоса. Хотя царице-матери был запрещен брак, ей предоставлялась полная свобода выбора и числа любовников. Ее сексуальная жизнь во всех отношениях может характеризоваться как «свободная», что прослеживается еще в «Kebra Nagast». Связь между Соломоном и царицей изображается там, как мимолетный любовный роман, не вылившийся в брак.
Африканскому положению царицы присуща еще одна особенность, которая тоже представлена в «Kebra Nagast»: ее не должны были видеть! Когда устраивался большой праздник в честь царицы Савской, возникли большие хлопоты, куда усадить царицу:
«Соломон одел своих вельмож (в торжественные одежды), увеличил в два раза свой стол и приказал привести в порядок все убранство дома; в тот день дом царя Соломона был тщательно подготовлен. Он изукрасил его с великолепием, радостью, мудростью и нежной любовью, со всей покорностью и смирением; потом был накрыт царский стол сообразно с уставом царства. Царица во всем блеске и великолепии вошла через заднюю дверь и села сзади него там, откуда она могла все видеть, за всем наблюдать и все слышать. Она подивилась тому, что увидела и услышала, восславила в душе бога Израиля и изумилась великолепию жилища, которое увидела. Ибо она могла видеть, но ее видеть никто не мог из-за места, которое он (Соломон) в своей мудрости соорудил и украсил, расстелив пурпур и ковры, отделав мрамором, мускусом и драгоценными камнями, распространив благовония, разбрызгав мирровое масло и душистую корицу, помазав ладаном и гальбаном».
Этот обычай невидимости правителя встречается во многих африканских царских ритуалах. Но и в восточно-римской Византии невидимость императора была вызывающим благоговение средством власти. В Южной Эфиопии, где очень долго сохранялись древние традиции, в племени гангеро так объяснялся этот обычай: царь — это солнце, поэтому он не должен «показываться», ибо невозможно, чтобы над миром одновременно было два солнца. Поэтому он должен показываться только «в темноте». Если же царь все-таки показывался, все разбегались или прятали лицо в землю, потому что никто не мог созерцать царя, при этом не ослепнув. В аксумитской Северной Эфиопии рассказывали, что царь Аизур царствовал только полдня, потому что все жители столицы хватали его за руку. Поэтому много людей умерло вместе с ним. С тех пор цари отгораживались занавесью.
Но «Kebra Nagast» сделала все, чтобы уничтожить пережитки и решающую роль в этом приписать царице Савской. С установлением мужского порядка наследования были ослаблены институт и значение царицы-матери. Поэтому царица Савская была, определенно, не первой, но в любом случае последней правящей в Эфиопии царицей-матерью — так, по крайней мере, понимает «Kebra Nagast».
Фактически так называемое Государственное уложение, в котором до мельчайших деталей был расписан эфиопский закон о царях, умалчивает об институте царицы-матери. Однако то, что эфиопские царицы-матери могли играть важную роль в период несовершеннолетия своих сыновей, рассказывает нам хроника царей Александра, Лебны Денгела и Якова. Осталась в памяти мудрая Елена, которая долгие годы принимала активное участие в судьбе Эфиопии. Слава царицы Саблы Вангел распространилась даже до Португалии, потому что она взяла под свою защиту португальских миссионеров.
Второе распоряжение царицы Савской — допускать к трону только потомков Соломона, имело, безусловно, тяжелые последствия, так как этим была объявлена война африканской форме престолонаследия. В наследовании власти воцарялись преемственность и постоянство, которые не были предусмотрены при отправлении африканских царских ритуалов. Например, совершалось «ритуальное убийство» царя, а после смерти царя в соответствии с правилами наступала «ритуальная анархия». «Священное» убийство царя по закону, как правило, совершалось жрецами, а возможно, иногда и первой женой царя, когда почитаемый как бог царь превысил время правления или были явными признаки слабости, болезни, бессилия и т. д. Считалось, что эти недостатки влекли пагубные последствия для страны и людей.
В Уганде царя душили удавкой, дабы не пролить ни капли царской крови. В других местах царь сам принимал яд. У племени малвал-динкла царя клали на носилки, ломали ему локти и колени и душили коровьей веревкой. Царь племен динкла съедал перед убийством немного зерна, отпивал молока, а оставшееся бросал в восточном направлении и говорил, что идет к своим отцам. У племени бамбара стареющему царю обвязывали вокруг шеи хлопковую ленту, и два человека тянули ее за концы в разных направлениях.
Ритуальное убийство царя было широко распространенным явлением, однако ничего не сообщается о подобном обычае в Эфиопии. Инициированное царицей Савской наследование власти Соломонидами не допускало применения древнеафриканского обычая «ритуального убийства» царей.
Существует народная легенда, проливающая свет на еще один африканский обычай. Эта легенда о мальчике для бития Заго. В ней говорится, что Соломон спал не только с царицей Савской, но и ее служанками. Результатом было два сына: Менелик и Заго. Заго в отличие от Менелика считался простого происхождения. История рисует его глуповатым и ограниченным. Но прежде всего ему была уготована судьба «мальчика для битья». Если нужно было наказать юного Менелика, вместо него пороли Заго. Был найден «козел отпущения», который должен был страдать вместо царя. В нескольких африканских культурах, особенно в Уганде, как известно, что ритуальной смерти вместо царя подвергался «мнимый царь».
В Эфиопии не было также африканского обычая «ритуальной анархии». Африканский царский ритуал после смерти царя не только допускал бунтарские выступления, но даже предписывал их, во всяком случае до тех пор, пока не интронизировался новый царь. Со смертью царя казалось, что рухнул старый порядок, вступало в силу узаконенное в ритуале право на хаос. В Южной Эфиопии у народов галла сохранилось кое-что от этого обычая. Правда, там правил не царь, а определенный класс, так называемый gada. Если происходила его смена, то, по закону племени, на ограниченное время предписывалась анархия, которая заканчивалась только когда торжественно устанавливались три «камня закона».