Существует народная легенда, проливающая свет на еще один африканский обычай. Эта легенда о мальчике для бития Заго. В ней говорится, что Соломон спал не только с царицей Савской, но и ее служанками. Результатом было два сына: Менелик и Заго. Заго в отличие от Менелика считался простого происхождения. История рисует его глуповатым и ограниченным. Но прежде всего ему была уготована судьба «мальчика для битья». Если нужно было наказать юного Менелика, вместо него пороли Заго. Был найден «козел отпущения», который должен был страдать вместо царя. В нескольких африканских культурах, особенно в Уганде, как известно, что ритуальной смерти вместо царя подвергался «мнимый царь».
В Эфиопии не было также африканского обычая «ритуальной анархии». Африканский царский ритуал после смерти царя не только допускал бунтарские выступления, но даже предписывал их, во всяком случае до тех пор, пока не интронизировался новый царь. Со смертью царя казалось, что рухнул старый порядок, вступало в силу узаконенное в ритуале право на хаос. В Южной Эфиопии у народов галла сохранилось кое-что от этого обычая. Правда, там правил не царь, а определенный класс, так называемый gada. Если происходила его смена, то, по закону племени, на ограниченное время предписывалась анархия, которая заканчивалась только когда торжественно устанавливались три «камня закона».
Для эфиопского царства Соломонидов с его упорядоченным престолонаследием фаза ритуальной анархии не была ни необходимой, ни желательной. Эфиопский царский список потомков Соломона с 1270 по 1755 гг. насчитывает тридцать восемь царей. Двадцать раз трон наследовал сын умершего царя — свидетельство того, что восходящее к царице Савской престолонаследие Соломонидов было неписаным, неукоснительно выполняемым правилом.
Фактически законность Соломоновой династии никогда не оспаривалась. Даже узурпаторы рано или поздно убеждались в безуспешности своих попыток. Их или быстро устраняли, или свергали. Даже если они какое-то время царствовали, на их репутации лежало пятно незаконности. Когда на трон взошел узурпатор Юстус, официозная царская хроника написала о нем: «Он стал царем с помощью насилия». Когда он умирал, высшие сановники царства обвиняли его: «Почему ты царствовал? И вообще, кто ты такой?»
Узурпатор Теодор II (1855–1868) приложил все усилия, чтобы утвердить свою легитимность. Так как он не мог оправдать своих притязаний на власть принадлежностью к линии царицы Савской, он копнул глубже, объявив основателем своей династии Аммона, сына Давида и брата Соломона. Это искусственное построение генеалогического древа кроме всего прочего привело в тюрьму на многие годы нескольких европейских путешественников, потому что они подвергли сомнению генеалогию Теодора.
Одной из причин гибели Теодора II в 1868 г., не считая его поражения в борьбе против англичан, была незаконность его власти. Он не смог убежать от тени царицы Савской, введенный ею порядок престолонаследия остался в силе. Даже во времена таких смут, как в 1755–1868 гг., претензии на трон Соломонидов принципиально не оспаривались.
Но вернемся к сыну царицы, Менелику, который решает посетить отца. Он пускается в путь в сопровождении купца Тамрина и прибывает в Газу, которую когда-то подарил царице Савской Соломон. Это сообщается в 33-й главе «Kebra Nagast». Когда Менелик вошел в «город своей матери», возникло некоторое замешательство. Сходство Менелика с отцом было таким разительным, что Менелика приняли за Соломона. Соломон был тронут, так как Менелик, в отличие от свидетельств библейских преданий, был его старшим сыном, а следовательно, тем, кого имею в виду все библейские пророчества:
«Но Бог дал ему только троих сыновей: его старший сын был царем Эфиопии, сыном царицы Савской, первенцем, о котором он (Бог) говорит в пророчестве. Воистину Бог пообещал Давиду и не раскаялся в этом: «Я хочу посадить на трон кого-нибудь от плоти твоей». Бог оказал милость своему рабу Давиду и предсказал ему, что кровный потомок его и одной девы будет сидеть на троне Господа и вершить суд над живыми и мертвыми, и каждому воздаст по его деяниям; хвала Господу нашему Иисусу Христу во веки веков, аминь. Но и на земле воздал он одному, и тот стал царем Эфиопии…»
Соломон посылает своего военачальника Иоава встретить Менелика. Между ними начинается спор. Иоав упорно и настойчиво утверждает, что Соломон «лучше», чем мать Менелика, и его страна Эфиопия — не та страна, где текут «мед и молоко». Эфиопам не особенно нравится умаление их страны, и те отвечают: «Наша страна лучше, ибо воздух ее хороший, а не горячий и раскаленный; вода нашей страны хорошая и подчас сладкая, и обильно течет в реках; даже вершины наших гор богаты водой. И нет у нас такого, как в вашей стране, чтобы мы рыли колодцы для воды, и мы не умираем от солнечного зноя, но даже в полдень охотимся на диких зверей, оленей, буйволов, птиц и мелких животных. Даже зимой Бог заботится о нас из года в год: весной люди едят зерно, которое они обмолачивают ногами, как в Египте; на деревьях растут вкусные плоды; пшеница и ячмень, и все наши плоды и животные хороши и удивительны».
Это восхваление Эфиопии показывает страну, где не может быть и речи о голоде — полную противоположность тому, что происходит в современной Эфиопии. Но дело не кончается гимном Эфиопии! Отец и сын встречаются, описанию встречи сопутствует не имеющая себе равных похвальная речь в честь царицы Савской.
Подобными словами восхвалялась только Дева Мария. А Менелик воспевается как давно предсказанный мессия: «Благословенна мать, породившая этого юношу, благословен тот день, когда ты (Соломон) соединился с матерью этого юноши! Ибо над нами возвысился человек из рода Иессеева, который будет царем из его семени (Иессея) над нашим племенем, так что никто не спросит его об отце, и никто не будет справляться о его происхождении, настоящий израильтянин из семени Давидова, идеально созданный по образу и подобию своего отца; и он должен быть царем над нами, его рабами».
Так восхваляли эфиопские сановники свою царицу и ее сына. И этим дают «безотцовству» Менелика небезынтересный поворот. Выходит, что Соломон только «промежуточный» отец. Все сводится к тому, чтобы включить эфиопский царский дом в историю древнеизраильских царей. Но сначала Менелику не приносит счастья его «прославление», так как Соломону приходит в голову мысль оставить в Иерусалиме этого мессианского первенца и там сделать его царем. Однако Менелик настойчиво демонстрирует свою любовь к эфиопской родине и все время ссылается на желание матери, чтобы он вернулся:
«О мой господин, в мои намерения не входит покинуть мою страну и мою мать! Ибо моя мать на своей груди заклинала меня не оставаться здесь, а быстро вернуться к ней и не брать здесь себе жены… Я добивался того, чтобы увидеть твое лицо, услышать твой голос, получить твое благословение и благополучно вернуться к матери».
Соломон понял, что Менелика не удержать. Наконец, он также осознал, что Соломонид в Эфиопии может укрепить его господство над двумя странами. Церемония интронизации происходила по древнееврейскому обычаю: Менелик был помазан в храме, состоялся положенный царю объезд верхом на муле, народ приветствовал царя, Соломон благословил его. Вместо барабанов трубили в древне израильский бараний рог, тщательно избегали всего, что могло напомнить об африканском празднестве в честь восшествия на трон.
Но история Менелика не заканчивается его интронизацией. Автор «Kebra Nagast» стремился прежде всего к тому, чтобы показать перенос божественного присутствия и милости из Израиля в Эфиопию не только для одного человека, но и на все времена: сон Соломона о перемещении солнца в Эфиопию необходимо изобразить еще нагляднее. Ведь наказание должен был понести Соломон, который соблазнил девственную Македу и навязал Израилю языческий культ.
История о перемещении Божьей милости дополнена распоряжением Соломона, чтобы первенцы его сановников и священников последовали за царем Менеликом в Эфиопию и там остались. Те, кого это коснулось, были в отчаянии. Жить в чужой стране, отрезанными от божественного присутствия, казалось им невыносимым. Поэтому они приняли решение «похитить» и увезти в Эфиопию ковчег Завета, глубоко почитаемую главную древнеизраильскую святыню.