— Но, кузен… надо сказать ему…
— Что?
— Надо сказать: "Я люблю… Люблю…" Кого вы любите, дорогой кузен?..
— Я люблю…
— "Я люблю… и ни на ком не женюсь, кроме нее!" Назовите имя!.. Вы должны его знать.
— Я люблю… свою кузину…
— Вашу… кузину!.. Какую?
— Назовите сами это имя, вам оно известно так же, как и мне,
— Нет… я его не знаю.
Эти прерывистые слова произносились так тихо, что влюбленные сами едва слышали их, а скорее угадывали.
— Так вот, — воскликнул дофин, приняв великое решение, — я скажу ему: "Государь, я люблю мою кузину мадемуазель Орлеанскую и женюсь только на ней!"
— О ваше высочество, — прошептала она, — я не это имела в виду.
— Но так говорю я, дорогая кузина, и, надеюсь, вы не запретите мне повторять это.
— Я не имею права запрещать вам что-либо, монсеньер: бедные принцессы нашего рода должны подчиняться салическому закону.
— Это означает, что вы меня одобряете?
— Могу ли я поступить иначе?
— О дорогая кузина! Мы будем очень счастливы, потому что нам не откажут. Какие могут быть возражения против нас?
— Никакие.
— Абсолютно никакие! Союз блестящий во всех отношениях.
— Мы оба королевского рода…
— … вместе выросли…
— … хорошо знаем друг друга…
— … и нас связывает взаимная любовь! Ведь она взаимна, не так ли?
— По крайней мере, я так думаю.
— По крайней мере?
— Да, это так… Боже мой! Кузен, у вас плохая память, мне кажется, нет нужды повторять…
— О дорогая кузина!..
Они больше не говорили, а лишь долго гуляли, очень взволнованные, взявшись за руки, и думали о том, о чем думают в этом возрасте те, кто наслаждается мгновениями первой любви.
То был и прекрасные юношеские мечты, сладостные грезы, чудесные надежды, которые никогда не осуществятся и обратятся в сожаления на всю дальнейшую жизнь. Когда знают, уже не мечтают и видят все таким, какое оно есть в действительности, но то, что есть в действительности, так не похоже на дорогие сердцу иллюзии.
Во времена славного Регентства, пролетевшего в таких безумствах, все подобные планы разрушились, и единственными влюбленными в королевстве остались король Людовик XV и королева Мария Лещинская — только бы длился этот союз!
Голос Мадам, закончившей писать письмо и вышедшей погулять со своими придворными дамами (она и не подозревала ничего дурного, не догадывалась о присутствии в саду двух влюбленных), заставил дофина и мадемуазель Орлеанскую вернуться с небес на землю и расстаться. Благословенный лабиринт позволил им ускользнуть, но, прежде чем покинуть возлюбленную, его высочество дофин успел попрощаться, прошептав ей на ухо обещание:
— Завтра я поговорю с королем и вернусь сюда, чтобы рассказать вам обо всем.
Она поверила ему.
Я узнала эту историю из письма мадемуазель Орлеанской, самого прекрасного письма на свете. Увы, мне не дано изложить все так же изящно, как это сделала она!
IX
Сердце принцессы было наполнено ликованием, весь день она пребывала в чудесном настроении; играла со своими сестрами, маленьким братом, была любезна со всеми, кого она видела, начиная с бальи Сен-Клу, который принес цветы, и кончая Мадам, которую она боялась как огня и которая постоянно выражала недовольство по поводу ее печального вида.
"Завтра! Завтра!" О, как много значит это слово для влюбленных и честолюбцев, но и для несчастных тоже! Какую роль оно играет в нашей жизни! Часто мы шепчем его, преисполненные надежд, но это "завтра", обещавшее так много, превращаясь в "сегодня", а особенно во "вчера", не приносит ничего, кроме боли. Так проходят наши дни: "желать" и "сожалеть" — этими двумя словами пишется наша история!
На следующий день его светлость дофин не появился. И первая, и вторая половина дня прошли, а от принца не было даже’весточки! Принцесса провела ночь в большой печали; она не сомкнула глаз и встала вся в слезах, чтобы снова увидеть места, ставшие свидетелями той нежной беседы, когда она и принц обменялись клятвами. Мадемуазель Орлеанской казалось, что она вновь ощутит присутствие дофина в прекрасных душистых аллеях, среди цветов, в окружении птиц, слышавших их разговор. Любовь наделяет душой все, что ее окружает.