К обеду, во время которого он обычно присутствовал и по долгу службы следил за тем, как подают еду королеве, герцог не пришел, Мария Луиза обнаружила, что на его месте у ее кресла стоит молчаливый и мрачный Сульпиций. Она не удержалась и поинтересовалась, где герцог, что с ее стороны было крайне неосторожно. В Испании не положено ничего замечать: у всего есть свои причины.
— Господин герцог де Асторга нездоров, ваше величество, и, вероятно пролежит в постели еще долго, — ответила герцогиня, будто вынося приговор, — его заменят, и вашему величеству будут служить нисколько не хуже.
Королева почувствовала, что она изнемогает, уронила нож, который держала в руке, и после этого есть уже совсем не могла. Она резко встала, ушла в свой кабинет, не слушая упреков герцогини, и увела с собой только карлика, столь же взволнованного, как его повелительница.
— Иди, — сказала она ему очень тихо, — иди к герцогу, узнай, что с ним. Они лгут, его, наверное, арестовали, но нужно это точно узнать.
— Мне не позволят выйти, госпожа.
— Попытайся, найди способ, мой бедный Нада. Ты проворен и так мал! Они не заметят тебя.
— О госпожа, за мной и вами следят. Но это не столь важно, положитесь на меня. Если мне не удастся что-либо узнать, то это не удастся никому.
В эту минуту вошел король, на вид более серьезный, чем обычно; он знаком показал, что хочет остаться с королевой наедине. Вся свита вышла; Карл приблизился к ней и нежно поцеловал.
— Дорогая моя Луиза, — начал король с величайшей скорбью в голосе, — я люблю тебя всей душой, и меня печалит только одно: то, что ты принадлежишь к племени людей, не ради которого ты была создана и которое справедливо проклято. Мой народ тоже любит тебя, любит гак же как меня, несмотря на твое происхождение, которое ему невероятно трудно простить тебе. Поэтому следи за тем, что ты говоришь и как поступаешь; ты окружена врагами, людьми, которые следят за тобой и стремятся поймать тебя в ловушку. Боюсь, ты слишком сильно озабочена тем, в чем не разбираешься, и ставишь себя в трудное положение ради кого-нибудь другого; внимательнее следи за собой. Будь мила и послушна со своим исповедником, не раздражай его; я трепещу при мысли об опасностях, окружающих тебя; от них тебя может не спасти и моя любовь, дорогая моя королева. Я не могу сказать тебе больше, но береги себя.
Королева посмотрела на него с удивлением и страхом; эти два ощущения поочередно овладевали Марией Луизой на протяжении всей ее жизни в Испании.
— Что происходит? — резко спросила она. — Где герцог де Асторга?
— Герцог де Асторга болен, но речь идет не о нем, дорогая моя Луиза, речь идет о тебе, и я заклинаю тебя задуматься об этом. Заботься только о себе, о себе одной. Сегодня вечером мы отправимся ночевать в Эскориал и проведем там два дня. Время нашего отдыха мы употребим на то, чтобы подготовить себя к аутодафе; нам придется усердно посещать монастыри и совсем не смотреть комедий. Теперь лишь предстоящее великое действо должно занимать нас с тобой; собирайся, отдай необходимые распоряжения, мы уезжаем через полчаса.
Королева же думала только о том, что Нада не успеет выполнить поручение и ей придется уехать из Мадрида, ничего не узнав; терпение и мужество покидали ее, тысячу раз готовы были прорваться наружу горькие стоны, вызываемые этой нескончаемой пыткой.
Король оставил ее; придворные дамы во главе с герцогиней возвратились в ее покои. Нады с ними не было. Он, без сомнения, выскользнул из дворца, но удастся ли ему вернуться? Не арестуют ли его? Увидит ли она снова бедного карлика? Королева провела полчаса в непередаваемой тревоге, тем более что она вынуждена была тщательно скрывать свои страхи, чтобы не вызвать подозрений. Вокруг нее усиленно шла подготовка к отъезду. Госпожа де Терранова и Сульпиций не оставляли Марию Луизу одну; они тоже должны были ехать — королева Испании и шагу не могла ступить без двух своих палачей.
Итак, все вышли во двор, где в ожидании стояли кареты; к величайшей своей радости, королева заметила бедняжку-карлика, стоявшего у подножки экипажа. У него был грустный вид, а глаза мокры от слез; королева поняла причину его горя, и у нее сжалось сердце. Де Асторга попал в руки инквизиции, а это означало, что он подвергся ужасной опасности, и спасти его могло только чудо.
Переброситься с карликом хоть одним словом не было возможности. И вот они сели в карету, разместились, задернули шторки, ибо только так, согласно обычаю, путешествуют в Испании король и королева: слегка приоткрыть эти наглухо задернутые занавески, чтобы оглядеться и глотнуть свежего воздуха, можно лишь за городом. Ехать надо было до Эскориала, при этом есть прямо в карете, слушать речи духовников, поскольку исповедник короля также был в числе приглашенных, и принимать во всем этом участие, делая вид, что путешествуешь по своей воле.