— Зачем же тогда вы позвали меня?
— Затем, что общая для всех участь не постигнет вас, если вы того захотите.
— Как так?
— Я только что спросил, честолюбивы ли вы, а теперь задам другой вопрос: не влюблены ли вы? Это вопрос из ряда бесцеремонных, но я вас об этом предупредил, не так ли?
— Влюблен ли я? — повторил принц, краснея, как девушка. — Неужели вы хотите женить меня?
— Нет, даю вам слово.
— Теперь я могу вздохнуть с облегчением, потому что у меня нет никакого желания вступать в брак.
— Так вы не влюблены?
— Кто знает!?
— Это, конечно, тайна? Однако надо довериться мне, без этого мы не сможем продвинуться дальше.
— Значит, путь к добру, которое вы хотите мне сделать, предполагает какое-нибудь условие?
— Путь к добру, которое мы делаем, всегда предполагает какое-нибудь условие; очень хорошо, когда таких условий не слишком много и они не противоречат друг другу.
— Так говорите же наконец!
— Вы влюблены, принц?
— Может быть… Безумие, химера.
— Женщина, которую вы любите, далеко отсюда?
— Не знаю.
— Как, вы не знаете?
— Нет, мне неизвестно, где она сейчас; но что за важность! Эта любовь никогда ни к чему не приведет; та, кого я люблю, о ней не подозревает и никогда ничего не узнает, следовательно…
— Следовательно, она не помешает вам засвидетельствовать свое почтение какой-нибудь прекрасной даме, если это понадобится для ваших дел?
— Конечно! Вне всяких сомнений!
— Это все, что нужно, я не требую большего. Имя вашей инфанты меня не интересует, коль скоро вы не собираетесь проявлять какую-то безумную верность. Вы в родстве с королевой, не так ли?
— Да, разве вы этого не знаете?
— Великолепно! Мне просто очень приятно слышать это от вас. Вы с ней знакомы? Бывали в Нёйбурге?
— Никогда, но я знаю ее.
И принц рассказал о встрече, которую сам подстроил, заговорил о королеве и ее красоте с таким пылом и восторгом, что граф фон Мансфельд, внимательно наблюдавший за ним, остался доволен. Ему не понадобилось и пяти минут, чтобы угадать имя таинственной дамы, но он поостерегся обнаружить это.
— О! Неужели она так красива? — спросил он.
— Настолько красива, насколько вообще может быть красива женщина, сударь.
— Какая жалость! И супругом ее станет не мужчина… а манекен, призрак, "завещательная машина", если только у него не будет наследников.
— Бедная принцесса!.. Вы сделали ей грустный подарок, предложив испанскую корону. Она была вполне счастлива в своем маленьком герцогстве в Нёйбурге, она могла бы выйти замуж за немецкою принца, была бы любима и счастлива, живя при каком-нибудь маленьком дворе в нашей стране, а вместо этого мрачная Испания и…
— Что дальше?
— Здесь дают яд королевам, граф. Несчастная Луиза Орлеанская была молода, красива и, увы, очаровательна. Тем не менее…
— Сударь, королева Испании умерла естественной смертью. Она подтвердила это в последнюю минуту жизни, и никто не имеет права подвергать сомнению ее утверждение.
Граф фон Мансфельд произнес эти слова с таким серьезным видом, что у человека предубежденного могли бы возникнуть подозрения. Принц Дармштадтский был молод, влюблен, занят собой и своими надеждами. Он ничего не заметил и попросил посла вернуться к началу разговора, чтобы узнать то, что его интересовало, но не услышал ничего нового.
— Подождите, принц, и наберитесь терпения до тех пор, когда будете командовать вашим полком. Достаточно того, что вы знаете о своем высоком предназначении, о том, что очень скоро станете одним из самых видных людей королевства, не затратив на это никакого иного труда, кроме послушного исполнения моих советов. Завтра я буду иметь честь представить вас королю.
Довольный таким началом, принц, покинув посла, принялся разъезжать по городу и наносить визиты, которые были ему указаны. Его везде принимали так, как принято в Испании: с изысканной важностью, означающей стремление быть любезными, насколько это согласуется с серьезным характером этого народа, столь отличающегося от других южан, обычно веселых, приятных и по характеру легких. Я считаю, что испанцы похожи на свой язык, они такие же чопорные, как и он.
Впрочем, эта нация заметно увяла и все еще увядает, как говорят философы и политики.
На следующее утро принц Дармштадтский был представлен ко двору. Он увидел короля и ушел с болью в сердце.
И этому трупу предстоит обладать самой прекрасной в мире принцессой!