В Гренаде он пошел еще дальше: отправился прямо в Альгамбру, в королевский дворец, и поселился там под тем предлогом, что здесь жили его предки. В течение нескольких недель он держал здесь нечто вроде двора. Но в конце концов, почувствовав себя неуютно в древних стенах, он вернулся в город, где ему предоставили прекрасный дом.
Королева очень скоро добилась его возвращения ко двору. Несмотря ни на что, она по-прежнему обманывалась на его счет; однако адмиралу пришлось отказаться от попыток подражать герцогу де Асторга.
XVII
Поклонники Анны больше не могли играть выбранную ими роль: категорический запрет королевы не позволял этого. Проявив снисходительность, она ничего другого не потребовала, остальное было забыто. И адмирал, заплативший г-же фон Берлепш бешеную сумму, благодаря ее усилиям получил разрешение вернуться. Эта женщина не давала королеве ни покоя, ни передышки, пока не добилась своего, за что получила от адмирала новый подарок, роскошнее предыдущих.
Принц Дармштадтский продолжал являться ко двору; он быстро продвигался по службе и каждый день удостаивался новых милостей. Граф фон Мансфельд оказывал ему все больше внимания, приходил к принцу почти каждый день и буквально осыпал сокровищами, требуя от него только одного: быть самым элегантным, самым видным и самым привлекательным сеньором в Испании.
После неудачной попытки защитить королеву принц резко изменил стиль поведения. Его дом, роскошный образ жизни остались теми же. Только теперь он не позволял себе никаких праздников и главное — никаких комедианток, одежда его была по-прежнему великолепная, но строгая. Степенность, уединение и меланхолия — вот чего потребовали от него теперь в качестве послушания. Ему нетрудно было принять такой вид, поскольку случившееся его действительно уязвило.
Королева заметила перемену, на которую обратила ее внимание Берлепш, и сказала с очевидным сочувствием:
— Мой бедный кузен скучает, я очень хотела бы видеть его в ином настроении — попытаюсь помочь ему.
Час спустя это высказывание было передано послу. В тот же вечер, ужиная у принца Дармштадтского, граф приступил прямо к делу:
— Принц, вы больше не спрашиваете, какую услугу вы могли бы мне оказать.
— Я жду, когда вы соблаговолите сообщить мне об этом, сударь.
— Что ж, пришло время сказать вам все.
— Наконец-то! — воскликнул принц, и его глаза загорелись от любопытства.
— Я прошу вас всего лишь поухаживать за одной дамой.
— Это нелегко.
— Заставить ее полюбить вас.
— Еще труднее.
— И получить неопровержимые доказательства ее любви.
— О! Граф, вы требуете, чтобы я украл золотое яблоко из сада Гесперид. Разве вы не знаете, что я влюблен, и влюблен безнадежно; этого не изменить, следовательно, мне не удастся убедить кого бы то ни было в своей любви.
— Мы находимся как раз в стране этих золотых яблок, принц, и вы добудете одно из них, если захотите; вам только надо захотеть.
— Нет, сударь, я не смогу. А эта дама молода?
— Да.
— Красива?
— Красивее не бывает.
— Она достойная женщина?
— Чрезвычайно достойная.
— И для вас очень важно, чтобы она меня полюбила?
— Мне это абсолютно необходимо. Вы здесь только для этого.
— Оставьте, господин посол, я не способен на такие подвиги.
— Я поверю в это только после того, как назову ее вам, а вы откажетесь.
— Так сделайте это поскорее и закончим разговор.
— Это… это именно та женщина, которую вы любите, ради которой вы, конечно, пожертвовали бы жизнью, даже честью… А теперь вы снова скажете "нет"?
— Боже мой! Это?..
— Именно так! — поспешил перебить его граф, не дав возможности закончить фразу.
— Но, господин посол, как вам пришло такое в голову? Напрасный труд, я никогда ничего не добьюсь, убежден в этом.
— Простите меня, принц, но вы завоюете ее, и коль скоро я советую вам попытаться, то делаю это с полной уверенностью в успехе. Если бы все было иначе, я попросил бы вас заняться этим раньше.
— Мне кажется, я сплю. Как! У меня есть надежда? Это не выдумка? Не розыгрыш?
— Это правда.
— Я никогда не осмелюсь, господин посол.