Священник. Ты смиришь ее?
Князь Георгий. Но в меру. Осторожно. Великая прелесть в глазах ее, когда она испугана. А потом я брошу царство к ее ногам и подыму ее.
Священник. Только не слишком скоро, не сейчас же.
Князь Георгий. Да, почти сейчас же, ибо еще большая прелесть в глазах ее, когда она радуется… Священник, что еще сказал Карский хан? Показался ли он тебе великим и могущественным? Встает. Пойдем, расскажи мне все.
Священник. Два мощных копьеносца стояли передо мной, когда я говорил с ним. Князь Георгий и священник уходят в глубину сцены.
Появляется Царица без покрывала, в великолепной одежде. На руках у нее много украшений. В руке у нее ключ от обитой железом двери. Фатима и девушки идут за ней.
Царица. Видишь, Фатима, уж белый день на земле; почему же мне не встать? Позовите игумна. Почему мне не быть тут?
Фатима. Ты поздно заснула, царица, и неспокойно спала от многих дум.
Царица. Но пока я спала, я спала хорошо… Не понимаю, почему именно сегодня над Ани такой густой туман. Я была бы рада, если бы сегодня был солнечный день. Но, все равно, я рада… Вы все можете идти… Нет, не ты, Фатима… останься на минуту. Все девушки уходят.
Царица. Сегодня царица совершит дело, которое обрадует тебя. Этой ночью я надумала его.
Фатима. Да благословит тебя Аллах!
Царица. Да, и Аллах благословит меня. Я жду игумна, чтобы послушать, что он скажет. Слышала ты, как я сегодня смеялась во сне? Сон мой был легок и беззаботен.
Фатима. Твое лицо свежо, хотя твой сон был так короток.
Царица. У меня лицо свежо? Отныне я хочу, чтобы при мне всегда было маленькое зеркало, чтобы я могла смотреться в него. Ты говоришь, что у меня лицо свежо?
Фатима. Ты сияешь. Будто радость пришла к тебе и сделала тебя счастливой.
Царица. Фатима, я и о тебе подумаю и тебя возвышу, ты не должна больше грустить. Ты не слышала, как я что-то говорила нынче ночью?
Фатима. Нет.
Царица. Я была опять беззаботной, как много лет тому назад в Тифлисе.
Фатима. Ты спала, закрыв лицо рукой.
Царица. Это потому, что мне хотелось быть совершенно одной.
Игумен входит. Ты зовешь меня в ранний час, царица. Разве что-нибудь случилось? Фатима уходит.
Царица. Нет, ничего. Царица счастлива сегодня. Пойди сюда. Они садятся. Благочестивый отец, у нас война с товинцами. Но у них нет больше вождя, их государь у нас в плену, здесь в замке.
Игумен. Да, это так. Бог оказал тебе свою могущественную помощь.
Царица. А ведь не совсем хорошо с нашей стороны воевать с войском, у которого нет вождя. Я этой ночью размышляла об этом.
Игумен. Не совсем хорошо? Что это ты задумала?
Царица. Я думаю отпустить хана Товинского.
Игумен. Да, за указанный ему выкуп.
Царица. Нет, без какого бы то ни было выкупа. Я хочу его отпустить, чтобы он мог вернуться к своему народу.
Игумен. Этого ты не сделаешь.
Царица. Я это сделаю, благочестивый отец.
Игумен. Зачем? Или тебя смущают тайные мысли, которых ты не хочешь открыть, дитя мое?
Царица. Ты думаешь? Главное то, что я освобождаю хана.
Игумен. Главное — что тебя к этому побуждает?
Царица. Благочестивый отец, ты стар, а я молода, и глаза мои видят иначе, чем твои. Я верю, что если я освобожу хана, это повлияет и на товинцев сильнее, чем кровь и железо.
Игумен. Они только возблагодарят Аллаха за чудесное избавление хана; вот и все!
Царица. А может быть, и не все. Сердца их обратятся к христианской царице, которая проявила такое милосердие, и им уже не будет так тяжело идти под мое владычество. Вот как видят мои глаза. И когда-нибудь узнает об этом и калиф.
Игумен. Служители Креста никогда не вели так войну.
Царица. На этот раз я буду вести войну именно так. Я позвала тебя, чтобы сообщить о моем решении. Мое решение таково.
Игумен, подымаясь. Зачем же ты призвала меня, чадо: чтобы рассказывать о своих ночных думах?
Царица. Князь Георгий вернулся, я желаю и ему объявить о моем решении.
Игумен. Князь Георгий тоже тебе этого не посоветует.