Царица входит и идет в глубину сцены, бормоча, как лунатик. Георгий, Георгий, Георгий, Георгий.
За ней Русудан, слуги, любопытные.
Священник. Я говорю, что теперь радость будет в замке. Тебе не помешало бы хорошенько порадоваться, Зайдата! И тебе, Софиат.
Зайдата. Почему?
Священник. Вы этого заслужили, детки. Вам нужно немного радости.
Зайдата. Уж верно ты нас можешь чем-нибудь потешить, священник? Смех.
Священник. Я? Ай, Зайдата, ты совсем, как жгучий огонь!
Зайдата. Ну, уж ты-то нас ничем не можешь потешить. Слишком ты стар!
Священник. Вовсе нет, вовсе нет! Молчи. Только смотри, Зайдата… Снова смех.
Царица встречает Георгия на лестнице, обнимает и долго сжимает его в объятиях; Георгия сопровождают офицер и солдаты. Царица входит в зал, держа за руку Георгия и Русудан.
Царица. Священник, Георгий вернулся! Видите, девушки?
Мецеду. Добро пожаловать снова к нам, Георгий. Берет его за руку.
Священник. Я ведь говорил, что князь Георгий найдет его.
Царица. Да, а где же князь Георгий?
Гетман, выступая вперед. У товинцев, царица, он остался у них.
Царица. Князь Георгий остался? Зачем?
Гетман. Вчера, когда мы искали уже около часа, нас окружили товинцы. Они были рассеяны кругом в горах, они взяли нас в плен.
Царица. Тут, возле моего замка?
Гетман. Да, совсем вблизи замка. Да, туман скрывал их; они могли бы подойти еще ближе к замку, и их нельзя было бы найти, даже если бы искать их. Они взяли нас и отвели к шатру, в котором был твой сын. Они разбудили его, чтобы он встал и шел с нами.
Царица, улыбаясь. Так ты спал, Георгий? Фатима была с тобой ласкова?
Георгий. Да.
Царица. Охраняла тебя, пока ты спал?
Георгий. Да.
Царица. И все они были с тобой ласковы?
Георгий. Нет, не все.
Царица. Не все?
Георгий. Фатима сказала, чтобы никто не подходил ко мне.
Царица. Фатима сказала, чтобы никто не подходил?
Георгий. Да, и у нее в руке был кинжал.
Царица. У нее в руке был кинжал? Это верно, чтобы не пришли медведи?
Георгий. Да, верно для того.
Царица. Теперь ступайте, дети. Смотри за ними, Мецеду! Вы все, девушки, смотрите!
Зайдата. Так оставить цветы?
Царица. Цветы? Улыбаясь. Да, теперь, пожалуй, здесь и недостаточно цветов, Зайдата!
Мецеду уходит с Георгием и Русудан. Остальные девушки и слуги идут за ними.
Царица, садясь. Насколько я понимаю, мое дитя было в большой опасности. Фатима защищала его кинжалом. Гетману. Когда вернется князь Георгий?
Гетман. Он… Я не знаю… Они не выдали бы нам твоего сына, если бы…
Царица медленно встает, предчувствуя беду. Что.
Гетман. Князь Георгий остался вместо сына.
Царица порывисто. Этого не может быть!
Гетман. Он сам предложил себя.
Царица. Что они с ним сделают?.. Ты молчишь, офицер. Вели позвать игумена. Священник уходит. Царица падает на кресло.
Царица. Вот отчего он пошел с непокрытой головой. А я думала, что он и стараться не будет найти сына, я даже это сказала. Качает головой.
Гетман. Мы думаем, что будет лучше, если он останется вместо сына.
Царица. Нет, это, в сущности, не лучше. А, может быть, и лучше. Что за несчастие охватывает меня? Я отошлю к товинцам тело хана, велю богато украсить его, пошлю им богатые дары, чтобы смягчить их… Нет… не лучше это… Это, пожалуй, хуже. Почему они согласились обменяться?
Гетман. Князь Георгий просил.
Царица. Пришел с непокрытой головой и просил?
Гетман. Да… и товинцы очень охотно согласились. Твой сын — ребенок, от которого им не было бы никакой пользы, а князь Георгий — твой главный военачальник — и они могут его уничтожить. Священник возвращается с игуменом.
Царица. Да, так. Теперь они уничтожат моего главного военачальника… Товинцы возвратили мне моего сына, игумен, но вместо него они взяли его отца.
Игумен. Это на них похоже.
Царица. И он им послужит для кровавой мести; что мне делать? Я сама пойду к товинцам и отдам себя вместо него.
Игумен. Тебя они не взяли бы вместо него.
Царица. Что ты говоришь?
Игумен. Для товинцев князь Георгий значит больше, чем ты. Прости, что я не скрываю этого от тебя.