Если б она только могла вспомнить, что вместе с возвращением памяти, крепнут и её божественные силы. Но Лина не помнила, она была поглощена собственными чувствами, прокручивала в мыслях предстоящий разговор и предвкушала долгожданные ответы. Поэтому для неё стало абсолютной неожиданностью внезапно свершившееся перемещение. И для Аида тоже. Лина свалилась на него из ниоткуда, сбив с ног, и они оба оказались на полу — он, она, а сверху гора свитков, потревоженных всплеском божественной силы. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, слишком растерянные, чтобы сразу понять, что произошло... глаза в глаза, нос к носу. Лина едва вспомнила, зачем пришла сюда, когда Аид усмехнулся и аккуратно снял её с себя, затем встал и протянул руку.
— Ты выбрала самое неуклюжее недоразумение для своего перерождения, дорогая, — съязвил он, когда Лина, вложив свою руку в его, поднялась на ноги.
Аид тут же отошёл и стал короткими взмахами рук возвращать свитки на место — на кончиках его пальцев при этом заиграли лазурные огоньки. Он молчал, и Лина молчала тоже. Тишина опустилась на них, прерываемая лишь шорохом бумаги и далёкими звуками, похожими на завывание ветра.
— Мне показалось, — сказал Аид после долгой паузы, — ты спешила меня найти? В чём дело?
Теперь, стоя перед ним, Лина смутилась и позабыла всё, что хотела сказать. Она ужасалась своей смелости и глупости, хотя эти чувства боролись в ней с иными — тёплыми и обжигающими.
— Я вспомнила, — наконец, решилась Лина.
Руки Аида на краткий миг замерли в неоконченном движении, но он быстро справился с собой и продолжил заниматься своими делами.
— Что именно? — возможно, Лине показалось, но в этот момент его голос дрогнул.
— Мы разделили гранат... то есть... вы...
Аид едва заметно выдохнул и поправил её.
— Мы. И этого недостаточно.
— Но я многое поняла... я... — слова застряли в горле. Лине пришлось отдышаться, переосмыслить то, что она собиралась сказать, и попробовать заново. — Что случилось в той войне? Мойры сказали, ты пронзил Персефону скипетром и сдался... Почему?
— Воспоминания... — отстранённо сказал он, — только тогда я смогу рассказать, когда ты вспомнишь всё. Иначе, нет смысла.
Лина не нашлась с ответом. Она смотрела на него какое-то время, затем отвлеклась на свитки, на огоньки пламени на его руках, на стеллажи, убегающие в белый туман.
— Современность не чужда и богам... Как ты, проживший в темнице Олимпа тысячелетия, смог так быстро сделать дворец современным? — её вопрос был вызван не только простым интересом, но и самоощущением. Чем дольше она проводила время с Аидом, тем легче казалось его присутствие, тем проще ей было обращаться к нему. Каждым своим вопросом Лина проверяла и доказывала эту истину самой себе.
Если бы Аид был открытым чистосердечным юношей, он бы сейчас закатил глаза, но Аид был Аидом, и поэтому терпеливо ответил на вопрос.
— Во дворце был другой Владыка, и у него не было никаких запретов на посещение мира смертных, — он выдержал длинную паузу, ожидая новых вопросов, но, поскольку их не было, продолжил сам. — Ты должна знать. Независимо от того, вернутся к тому моменту воспоминания или нет, мы вдвоём приглашены на праздник Аполлона в Дельфах, и пойдём туда.
— Что? — сердце Лины оборвалось. Неужели? Он позволит ей покинуть царство Теней? Вот так просто? Ещё несколько часов назад Лина обрадовалась бы удачному стечению обстоятельств, возможности сбежать, но сейчас она забеспокоилась. — Разве это не опасно? — с недоумением спросила она. — Для тебя?
— Нет. Запрет распространяется на сокрытый город в Дельфах, там мир смертных... — Аид вернул на место последний свиток и, заложив руки за спину, повернулся к ней. Его взгляд пронизывал насквозь, казалось, он смотрит прямо в душу. — Зевс не нарушит собственного запрета из-за меня, зная, что за моей спиной целое воинство, а Аполлон не нарушит законов гостеприимства. И пока ты царица моего царства, никто не посмеет предъявить тебе обвинения на празднике.
— А ты не боишься, — Лина приподнялась на носочках, сделав вид, что очень заинтересована узором на стеллаже, — что я могу покинуть тебя, Владыка? Что я смогу найти способ уйти? Или предать тебя?
— Ты не уйдёшь, не предашь и не убьёшь меня, Персефона, потому что не хочешь этого. Ты знаешь о последствиях и сделаешь всё, чтобы я не нашёл причины начать войну.
— Так значит, и прошлая война началась не без причины, да? — снова вернулась к теме Лина, надеясь застать его врасплох. — Почему Владыка Мёртвых решил вывести армию против Зевса? Только ли из-за жажды власти?
Отвечать на эти вопросы Аид не собирался, поэтому просто сменил тему.
— Наша цель — встретиться с Эос и уговорить её проводить нас к Гелиосу...
Лина, собравшаяся было настаивать на своём, заинтересовалась.
— Зачем?
— Есть дело, которое я могу решить только с ним. Ты пойдёшь со мной. Мне важно быть рядом, когда ты всё вспомнишь, и важно дополнить твои воспоминания... — Аид окинул Лину внимательным взглядом, прежде чем спросить. — Ты знаешь, зачем я показал тебе тронный зал?
Лина не ответила.
— Там твоё место по праву, Персефона. Однажды, ты сама назвала это место домом, и дворец останется твоим домом навсегда.
— Я сказала не так, — не ожидая сама от себя, выпалила Лина. Она растерянно моргнула, но отступать назад было поздно, — я сказала, мой дом там, где ты.
Их взгляды пересеклись, и Лине показалось, что эти слова огорчили Аида, или разозлили — в любом случае в глубине его глаз появилось нечто такое тёмное, отчего стало не по себе.
— Я помню каждое слово, которое ты сказала, — произнёс он.
— И я сказала, что не оставлю тебя... — Лина проглотила окончание последнего слова, не веря тому, что ляпнула это вслух. Неведомая сила тянула её к Аиду, словно внутри неё раскрылась обратная сторона её личности, ещё незнакомая ей самой, неизведанная.
— Несколько часов назад, — Аид приблизился к ней. Одним взглядом ему удалось заставить Лину застыть на месте, и она, даже если бы очень захотела, не смогла бы пошевелиться от этого давления. Его вкрадчивый голос наполнил каждую частицу воздуха, окружающего их, — ты хотела уйти, тебе было неприятно в этом месте. Ты сказала, я не имею на тебя никаких прав, сказала, что хочешь остаться прежней. А теперь? Передумала?
Несмотря ни на что воспоминания пульсировали в сердце Лины как горячий источник, заставляя её чувствовать себя иначе... Глупой? Влюблённой? Она не знала и не хотела знать. Безотчётно Лина сама сделала шаг вперёд и запрокинула голову, встав к Аиду так близко, что ему невольно пришлось выпрямиться.
Аид прикрыл глаза, выдохнул и вдруг отодвинул её от себя.
— Вместе с возвращение воспоминаний, — сказал он тоном, объясняющим глупому ребёнку банальные вещи, — крепнет и твоя божественная сила, это она подпитывает твои чувства, о полноте которых ты не имеешь ни малейшего понятия. Твои иллюзии ничего не стоят, пока ты знаешь меньше половины прошлого. Не поддавайся иллюзиям, это нечестно по отношению к нам обоим, — он развернулся, чтобы уйти.
— Стой! — Лина, обычная Лина, не знавшая, кто она, никогда бы не посмела окликнуть вот так одного из троицы, тем более самого опасного из них. Но Персефона могла и сделала это. — Поговори со мной!
Аид вздрогнул, будто она ударила его в спину, и, молниеносно обернувшись, схватил её за предплечье и сжал до боли — в его глазах вспыхнул лазурный огонь и распространился по телу пляшущими яркими язычками.