Выбрать главу

– Мама! – Джимми протянул к ней руки. В слезинках, сбегающих по щекам малыша, блеснул лунный свет.

Барбро бросила винтовку и рванулась к Джимми.

Шерринфорд дернулся было за ней, но Джимми ускользнул в кусты, и она, продираясь сквозь колючие ветки, скрылась там же. А потом ее схватили и понесли.

Не спуская глаз с пленника, Шерринфорд увеличил свет, и дикий пейзаж за окнами фургона скрылся под холодными отражениями в стекле. Юноша сощурился, пряча глаза от яркого безжизненного света.

– Ты будешь говорить, – сказал Шерринфорд спокойно, несмотря на усталость.

Юноша сердито сверкнул глазами из-под спутанных волос. Пока Шерринфорд пытался догнать Барбро, он почти пришел в себя и едва не убежал. Миндальничать было некогда – вот-вот могли прибыть подкрепления аутлингов, – и Шерринфорд просто двинул его так, что тот потерял сознание, потом затащил в машину. Теперь юноша сидел привязанный к вращающемуся стулу.

– Говорить с тобой, презренный человек? – Он сплюнул на пол, но на лбу у него выступили капли пота, а взгляд беспокойно заметался по металлической камере.

– Как тебя зовут? У тебя есть имя?

– Так я тебе и сказал. Не хватало еще, чтобы ты наслал на меня чары.

– Меня зовут Эрик. И если ты не оставишь мне выбора, я буду называть тебя… м-м-м… Недоумком.

– Что?… – Хотя и воспитанный какими-то жуткими сверхъестественными существами, пленник все же оставался обычным подростком. – Тогда – Погонщик Тумана. – Странное ритмичное произношение английских слов только добавило загадочности. – Но это просто разговорное имя, не больше.

– А у тебя есть еще и тайное, которое ты считаешь настоящим?

– Она считает. Я его и сам не знаю. Зато она знает настоящие имена любого из живущих.

– Она? – Шерринфорд удивленно поднял брови.

– Она, Которая Правит. Надеюсь, она простит меня, но со связанными руками я не могу сделать священный жест. Кое-кто из захватчиков называет ее Царицей ветров и тьмы.

– Так-так. – Шерринфорд достал трубку, набил ее табаком и в полном молчании раскурил. – Должен признаться, Древние оказались для меня сюрпризом. Никак не ожидал, что с вами окажется этот жуткий гигант. Я думал, что они обрабатывают моих соплеменников – кстати, и твоих тоже, парень, – лишь коварством, обманом и иллюзиями.

Юноша горделиво вскинул голову.

– Она создала первых никоров не так давно. Поверь, в ее распоряжении отнюдь не одни только иллюзии.

– Верю. Однако пуля со стальной оболочкой тоже действует неплохо, а? – усмехнулся Шерринфорд, затем, словно бы сам себе, продолжил: – Я по-прежнему считаю, что эти м-м-м… никоры – да и все остальные полулюди – служат скорее для устрашения, чем для действий. А способность вызывать иллюзии наверняка ограничена и расстоянием, и числом тех, кто ею обладает. Иначе Царице не пришлось бы действовать так осторожно. И даже за пределами гасящего поля Барбро – это моя спутница – смогла бы устоять против иллюзий, если бы догадалась, что видит перед собой мираж. Просто она была слишком потрясена, взволнована, одержима. – Шерринфорд покачал головой в окутавшем его облаке дыма. – Я тоже видел там кое-что, но это уже не важно. Она наверняка увидела что-то другое. Я думаю, нам просто скомандовали увидеть, как нечто самое желанное для нас на свете удаляется в лес. Надо полагать, она успела сделать всего несколько шагов, а потом ее схватил никор. Я решил, что выслеживать их будет совсем глупо: я ведь не следопыт, и, кроме того, в лесу слишком легко было бы устроить мне засаду. Поэтому я вернулся. И ты свяжешь меня со своей повелительницей, – закончил он твердо.

– Ты думаешь, я отведу тебя в Звездную Гавань или Кархеддин? Попробуй меня заставить!

– Я думаю, мы договоримся.

– И я подозреваю, ты рассчитываешь на нечто большее. – Погонщик Тумана оказался удивительно догадлив. – Что ты расскажешь, когда вернешься к себе домой?

– Да, это для вас проблема, не так ли? Барбро Каллен и я – не запуганные дальнопоселенцы. Мы – городские жители. Мы привезли с собой записывающую аппаратуру. Мы – первые, кто сможет сообщить о встрече с Древними, и наше сообщение будет подробным и доказательным. После этого люди не станут сидеть сложа руки.

– Я не боюсь смерти, – заявил Погонщик Тумана, хотя губы его при этом слегка дрожали. – Если я позволю тебе проникнуть туда, чтобы лишить нас всех свободы, мне все равно незачем будет жить.

– Сейчас тебе бояться нечего, – сказал Шерринфорд. – Ты всего лишь приманка.

Он опустился на сиденье и взглянул на юношу оценивающим взглядом, хотя при воспоминании о Барбро все сжималось у него внутри.

– Сам подумай. Твоя Царица, понятно, не может отпустить меня назад с пленником и рассказом о том, что я видел. Как-то она должна этому помешать. Пробиться я сумею: машина защищена лучше, чем ты думаешь. Но так мне никого не освободить, и поэтому я остаюсь на месте. Очевидно, свежие силы прибудут сюда со всей поспешностью, но я полагаю, они не станут бросаться очертя голову на машину с пулеметом, гаубицей и огнеметом. Каковы бы ни были их намерения, сначала они вступят в переговоры, и таким образом я добьюсь нужной мне встречи.

– Что ты задумал? – сердито пробормотал юноша.

– Для начала – вот это. Вместо приглашения. – Шерринфорд протянул руку и щелкнул переключателем. – Я убрал щит, умеющий читать мысли и наводить галлюцинации. Думаю, по крайней мере ваши вожаки почувствуют, что щит исчез. Возможно, это им прибавит уверенности.

– А потом?

– Потом посмотрим. Ты хочешь есть или пить?

В ожидании развития событий Шерринфорд пытался немного развеселить Погонщика Тумана, а заодно и узнать что-нибудь о его жизни, но тот отвечал коротко, односложно. Шерринфорд погасил свет в кабине и устроился в кресле поудобнее, наблюдая за поляной. Часы неопределенности тянулись долго.

Закончилось ожидание радостным полувскриком-полувсхлипом связанного юноши. Из леса вышел на поляну целый отряд Древних.

Некоторых из них было видно гораздо лучше, чем должно быть при скудном свете лун, звезд и северного сияния. Во главе отряда ехал на белом королевском олене с гирляндами на рогах мужчина невероятной, неземной красоты: его гордое лицо обрамляли платиновые волосы, волнами спадавшие на плечи из-под рогатого шлема. Плащ трепетал за его спиной, словно живые крылья. Кольчуга цвета изморози позвякивала при каждом шаге оленя.