Со стороны входа в собор послышались приветственные крики, и я почувствовал, что бледнею. Так я не волновался, когда читал письмо посланного к Надир-шаху Шафирова. От ответа Надира зависело очень и очень многое. И он-таки ответил согласием на пару пограбить Индию. Об османах речи не шло, ни я, ни он пока ее не поднимал. Посланный к башкирам Салтыков так же отписался, что они поломались недолго для видимости и согласились влиться в армию Надир-шаха под знаменами Российской империи. Вообще, я сделал им предложение, от которого сложно отказаться. Лично я бы ни за что не отказался — добычу поделить пополам. Половина всего, что они захапают отойдет казне, а вот с другой половиной они могут делать, что пожелают. С моей стороны им в помощь были все имеющиеся на вооружении виды огнестрельного оружия. Так что ломались они недолго, и уже вовсю готовятся к походу, а Петр Семенович уже даже вернуться к свадьбе успел.
Двери распахнулись и я увидел Филиппу. Вечно пьяный шевалье подвел ее ко мне, и мы двинулись по проходу к алтарю. Чуть в стороне шли Петька и Варя, которую Филиппа выбрала в свои свидетельницы. Я думал, что ее отец лопнет от гордости. Князь Черкасский выпятив грудь колесом уже вторую неделю ходит, с тех пор, как Варвара ему объявила о выборе государыни. Может быть поэтому он и согласился так быстро дочь за Петьку выдать? Неважно это на самом деле.
Дойдя до алтаря, мы встали на белоснежное полотенце, а свидетели остались стоять чуть сбоку и сзади. Им еще предстояло держать на нашими головами венчальные венцы. Капля горячего воска упала мне на руку, и я вздрогнул, опустив голову и увидев, как застывает на коже светлое восковое пятно. Я что-то пропустил? Ах да, нам уже вручили венчальные свечи. О чем там отец Симеон спрашивает меня? А, является ли мое желание венчаться искренним и твердым? Ну, конечно, отец, иначе зачем я вообще сюда приперся? Задав аналогичный вопрос Филиппе, священник приступил к службе. Я воспринимал едва ли не половину от того, что происходило. Речь отца Симеона попадала в мой мозг какими-то короткими отрывками.
—… Венчается раб Божий Петр рабе Божией Елизавете… — как во сне я надел на палец Филиппе серебряное колечко.
И снова меня отключило. При этом мысли лезли в голову совершенно не понятные и не относящиеся к происходящему вообще никаким образом. Например, о том, как мы набирали экипажи для одиннадцати судов и оправляли их во Францию, усилив естествоиспытателями и мешками с нашими продуктами, утвержденными морским Кодексом. Или как ко мне прибежал взволнованный Лерхе и сообщил, что Ломоносов сумел выделить каким-то образом марганец. Вообще-то названия у вещества еще не было, но я посоветовал им назвать его марганец. Так вот Лерхе был в диком восторге от перманганата калия, в мою бытность известного как марганцовка. Единственное, что посоветовал ему не слишком усердствовать, так как, если судить по свойствам открытого вещества, оно может не только очистить раны и предотвратить заражение, но и сжечь все к чертовой матери, и отравить напоследок. Но сам марганец — это хорошо, и его нужно начинать добывать. Один из промышленников — Елкин Константин, который занимался древесиной, согласился начать разрабатывать породу и выделять из нее марганец, а Ломоносов был послан ему в помощь, чтобы придумал, как наладить массовое производство. Я понимаю, что его еще не изучили, но я-то знаю перспективы, к тому же всегда можно отбрехаться просьбами Лерхе. Впрочем, это-то как раз не страшно, других-то антисептиков, кроме дико токсичной карболки пока нет, так что и марганцовка по первости на ура пойдет.