Впереди показался риф, который им следовало обогнуть и уже устремиться назад к своей законной победе.
Внезапно из-за рифа прямо по курсу «Стремительного» выскочил неизвестный корабль. Мятлев нахмурился и схватил трубу, в кою сразу же принялся рассматривать этот появившийся из ниоткуда корабль. Белов тут же последовал его примеру. Это был фрегат, но его хищные контуры и странная по виду оснастка были гардемарину не знакомы. И тут он разглядел развевающийся на ветру флаг — шведский флаг. Фрегат чуть развернулся и окутался плотным облачком белого дыма. Белов даже не понял сразу, что это за дым такой, но, когда до него дошло, он медленно опустил руку с зажатой в ней трубой и повернулся к Мятлеву.
— Они же залп по нам дали. Они стреляют в нас, Василий Алексеевич. Сейчас поближе подойдут и уже более прицельно начнут пулять.
Мятлев грязно выругался. Это был учебный выход в море. Очень интересная и правильная задумка, предложенная государем. Она не должна была закончится вот так. Никто не предполагал, что шведы, коих уже начали разрывать с трех сторон, решатся на такой отчаянный и смелый шаг — прорваться к берегам Российской империи и уже отсюда диктовать свои условия. Пока что шведский фрегат шел один, но никто не сможет с уверенностью сказать, что это не разведчик, и что за ним не выйдет целая флотилия. Тем не менее, если они не примут бой, то их просто потопят как котят несмышленых. А с кем бой-то давать? С мальчишками, старшему из которых не так давно семнадцать годков исполнилось? Вот только выбора у него не было.
— Три румба влево, левым бортом, — заорал он, перехватывая командование у явно растерявшегося мальчишки, который пока что не совершил ни одной значимой ошибки. Вот только даст ли ему сегодня судьба шанс стать полноценным капитаном? — Орудия к бою! Впередсмотрящему, сигналить для «Елизаветы»: «Уходите. На нас напали шведы. Вынуждены принять бой».
Система изучения огненных сигналов, что подавали с шаров, взмывающих над полем боя, быстро оценили моряки и теперь эти сигналы входили в обязательную программу обучения в навигатской школе. Ну а как еще во флотилии приказы с флагмана передавать, не спуская шлюпку на воду?
— Мы принимаем бой? — тихо эхом повторил за ним Белов.
— А разве у нас есть выход? — зло процедил сквозь стиснутые зубы Мятлев, снова приникнув к трубе. — Бог даст, прорвемся. Главное, чтобы Спиридов успел до Кронштадта добраться и предупредить штаб. — Несущийся навстречу фрегат снова окутался белым дымом и сейчас отчетливо стали видны ядра, падающие в воду, но все еще не долетающие до «Стремительного». — С Богом, Белов. Командуй готовность.
Петр Павлович Шафиров широко улыбнулся и шагнул вперед, приветствуя зашедшего к нему в посольство невысокого очень тучного человека в одеждах османского чиновника высокого ранга.
— Всевышний благоволит к тебе Петр эфенди, — осман ответил на традиционный поклон Шафирова, признавая тем самым за гостем равенство с собой. Да и три тысячи золотых курушей, которые гость передал ему с наилучшими пожеланиями самых солнечных дней грели душу. Вот только сопровождавшие гостя казаки — все, кто остался в живых из уничтоженных этим сыном шакала крымским ханом сечи, как-то недобро на него смотрели, вызывая внутренний трепет и расстройство живота. Но, решив не обращать внимание на этих животных, чиновник сосредоточил медоточащий взгляд на Шафирове. — Диван согласен выслушать тебя, не позднее чем через три дня. А еще через три дня даст ответ на твое послание.
— Благодарю, Бей эфенди, — голос Шафирова сочился такой патокой, что знаменитые восточные сладости на этом фоне становились пресными и совершенно безвкусными. — Не сочти за дерзость принять этот скромный дар, — и он протянул еще один кошель, набитый золотом, который мгновенно исчез в складках одеяний османа. — Через три дня надеюсь увидеть твой светлый лик на заседании дивана.