Де Лириа вышел к незваному гостю и по его нахмурившемуся лицу Василий понял, что тот его узнал.
— Я не собираюсь рисковать головой и побираться всю оставшуюся жизнь из-за тебя, — с порога процедил он, разглядывая бывшего посла. — Ты не говорил, что в конечном итоге государь с государыней должны будут погибнуть?
— Тише, что ты кричишь? — де Лириа нервно огляделся. — И вообще, это подразумевалось…
— Ни черта подобного. Твой человек сказал, что должен всего лишь припугнуть их, показать Петру, что он смертен и что его близкие никогда не смогут чувствовать себя в безопасности. Но за то, что последовало дальше, меня живьем в кипящем масле сварят, ежели найдут и поймают, — прошипел Толстой. Он и сам не мог сказать, почему не рассказал эти подробности Петру. Хотел, чтобы тот поверил в то, что он хотел убить его невесту и его самого? Василий не знал ответа на этот вопрос. И, положа руку на сердце, не хотел его знать.
— Да тише ты, — снова шикнул на него де Лириа. — Чего тебе надо от меня?
— Денег и рекомендацию к надежному капитану, который увезет меня в Америки. Там я затеряюсь и смогу начать новую жизнь. — Говоря это, Толстой был практически уверен в том, что говорит правду. Он даже сам на мгновение поверил в собственные слова. Да черт всех подери, он бы и сделал нечто подобное, ежели бы не дети. Тащить детей с собой неизвестно куда — был не вариант, и Василий прекрасно понимал это.
— Хорошо, будут тебе деньги и письмо. Завтра после службы в церкви святой Анны жди меня в парке, что неподалеку раскинулся. Там я тебе все и отдам, — де Лириа принялся весьма настойчиво выпихивать его из своего дома.
— Я-то приду, а ты точно пожалуешь? — подозрительно посмотрел на него Толстой.
— Да из парка видно дверь церкви, я на службе буду, потом недолго побеседую с отцом Себастьяном и выйду. Можешь наблюдать, как я войду и затем выйду, ничего сложного.
— Я буду там, — повторил Василий и вышел вон.
С крыши этого дома, который всегда сдавался на сезон, но в этом году по какой-то причине остался без арендаторов, и потому пустовавшим, Василий со своим конвоиром наблюдали за входом в церковь с самого раннего утра. Де Лириа появился минут за пять до начала службы, огляделся по сторонам и вошел внутрь, а вот в виднеющемся отсюда небольшом парке началось какой-то переполох. Забегали вооруженные личности, останавливая каждого мужчину и заглядывая ему в лицо.
— Вот же мразь какая, — поморщившись, сообщил Василий Николаю. — А ежели бы я действительно денег всего лишь просил, чтобы от государева гнева укрыться?
— Тогда бы ты валялся уже мертвый вон в том пруду, твое высокоблагородие, — усмехнулся Николай.
— Умеешь ты утешить, Николаша, — Василий хохотнул и принялся наблюдать за выходом.
Вот наконец дверь снова распахнулась и из церкви вышел де Лириа. Василий покрепче перехватил ружье и нажал на спусковой крючок. Вспышка опалила его лицо, но он не обратил на это никакого внимания, наблюдая лишь за тем, как на груди де Лириа расплывается кровавое пятно и бывший посол заваливается на землю, недоуменно разглядывая свои пальцы, обильно выпачканные кровью.
— Убили! — истошно заверещала какая-то служанка, идущая в этот момент мимо с огромной корзиной, заполненной овощами, видимо, возвращаясь с рынка домой.
— Уходим отсюда, давай, твое благородие, а то скоро те, кто по парку по твою душу шныряют, подскочат, — Василий моргнул, бросил ружье и пополз вслед за гвардейцем в сторону выхода с крыши.
Они успели скрыться до того момента, как к телу де Лириа действительно подбежали те вооруженные личности из парка. Командир был опытным бойцом. Он сразу определили, откуда могли стрелять, но посланные на крышу солдаты нашли лишь разряженное ружье, которое и притащили командиру. И тут его снова ждало разочарование — ружье было самым обычным, какие у каждого пехотинца в наличии имелись. Да еще и этот русский, который вчера заявился к де Лириа, чтобы его шантажировать, не явился. Наверняка, гаденыш, решил выждать немного времени, чтобы снова прийти, на этот раз удваивая ставки. Командир грязно выругался. И что он будет его величеству докладывать, который принимает большое участие в судьбе этого убиенного маркиза? Покачав головой, он направился к ожидающей его неподалеку лошади. Хочешь — не хочешь, а на доклад отправляться надо и будь, что будет.
Василий Толстой и Николай Скрытник добрались до каморки, которую сняли у какой-то вдовицы.