Тим посмотрел на Криса.
– Будешь знать тогда, – добавила она, посмотрев, какое впечатление произведут её слова.
Тим захлопал глазами. Тем временем Крис докончил вторую кружку чая с чёрной смородиной и стал доедать остатки ложкой.
– Ладно вам, – сказал он, впервые почувствовав себя командиром.
Правда, всё равно благодаря Ирине.
– Я пошёл спать, – сказал он. – Ты здесь уберёшься, Ира?
Он встал и отнёс свою кружку в раковину справа в кухонной нише.
– Спокойной ночи, – сказала Ирина. – Я в лабораторию, ладно?
– Ага, – сказал Крис. – Пока, Тим.
Он вышел в полутёмный коридор за открытой дверью и пошёл налево в свою каюту. По случаю малолюдности у каждого из них осталась своя двухместная каюта. Густая ковровая дорожка загибалась вместе с коридором. В скупом аварийном свете она была неразличимо-синеватого цвета.
– Ой, смотрите! – вскрикнула Кира, показывая на вогнутый экран боковой рубки.
За невидимым трёхметровым стеклом компьютер создавал довольно хорошую имитацию открытого пространства между потолком и изогнутым пультом.
По саванне с травой по грудь шли гуськом диковинные животные из отряда копытных. Они были светло-жёлтые, с длинной как у жирафа шеей и изогнутыми серпом вниз рогами над тупорылой мордой.
– Ты что, не видела? – сказал Торстен. – Это археобелисы.
– Типа археобелиса, – уточнил сзади Уэрр.
Он сидел в светлом кожаном кресле в нише около двери. Пол мягко покачивался на внутренних рессорах. Машина шла по саванне со скоростью тридцать километров в час.
С двух часов ночи.
Она проложила довольно недурной маршрут через южную Сибирь, в обход громадного моря на месте киргизских степей. Правда, с изрядными вихляниями по местности. С потолка и из-за пульта шёл душистый напоённый солнцем воздух. Пахло травами и ещё чем-то.
«Может, этими археобелисами», – подумала Кира.
Она ещё не была на планете позже третичного периода.
Равнина была не ровная, а волнистая, как пологие складки на неразглаженном одеяле. До горизонта было от двух от десяти километров; а с высоты третьего этажа, откуда они смотрели – от трёх-четырёх до пятнадцати. Это указывали словно глянцевые зелёные цифры понизу экрана. Правда, они белели, попадая на зелёный цвет. Там же была скорость, температура, высота над уровнем моря и другие параметры движения. Торстен любил быть в курсе событий. А доктор Уэрр не возражал. Торстен посмотрел на время.
Оно приближалось к одинадцати.
Он закрыл глаза и представил себя на нагретой солнцем крыше «капли». Вокруг колышатся безбрежные травы… Или нет, лучше на нагретом солнцем гладком камне над плеском и шуршаньем вечного прибоя… Эта саванна выходила прямо на первозданную синеву ещё закрытого Японского моря. На виртуальном глобусе оно было узкое, как Байкал. С двумя проливами на севере.
– Долго ты ещё будешь спать?
Голос Киры вывел его из дремоты грёз. Она покачала рукой его кресло у пульта. Они сидели рядом и наискосок друг к другу из-за мягкого изгиба пульта. Эта рубка была в правом верхнем углу трактора. Он повернулся на мягком сиденье в форме чаши и посмотрел на неё такими же юными синими глазами. Они не были одногодки. Зато день рождения почти совпадал: седьмого января и на пять дней позже у Киры. Но она была Водолеем, как и Мак.
– Ну, чего тебе? – спросил он.
– Ничего, – сказала она. – Доктор, а скоро мы приедем?
– Надо полагать, скоро, моя милая, – улыбнулся доктор. – Видите вон ту цифру с краю? – Он показал на левый край светло-жёлтого от саванны обзора. – Это предполагаемое время в пути.
Кира посмотрела на Торстена, как будто в первый раз его видела.
– А ещё что у тебя там? – сказала она.
– Что хочешь, – коротко ответил тот.
Большого ума тут, конечно, не нужно. Просто ей неохота было разглядывать цифры. Они её мало интересовали… вообще.
– Доктор, можно я пойду обед готовить? – спросила Кира, ещё немного посидев и понаблюдав за неизменным пейзажем вдали, со стадом мастодонтов возле маленького баобаба.
Довольно часто неподалёку попадались небольшие стада и стайки различных животных, иногда по одному или парой. Некоторые убегали прочь, а некоторые провожали машину взглядом. Кира представила себе несущуюся над травой чёрную махину. С высоты третьего этажа слегка колышущиеся травы с метёлками были видны как на бреющем полёте. Хищников совсем не было видно. В безоблачном небе как чёрные точки парили стервятники или орлы.
– Охотничий рай, – сказал Торстен и переключил одну из точек в небе на крупный план.
– Так рано? – с сомнением спросил доктор Уэрр.
В круге увеличения появилось пернатое существо с уродливой кожаной головой розоватого цвета. Оно было как будто в тумане; потом круг слегка дрогнул и туман рассеялся. Птица была как на картинке в учебнике.
Тераторнис, – с удовлетворением заключил Торстен. Он вообще любил играться с обзором.
– Уже пора, доктор, – сказала она. – Я должна сделать тефтели.
Это было чистое совпадение.
– С чем? – спросил Торстен, убрав доисторическую птицу.
– С соусом.
– Хорошо, Кира, – сказал Уэрр.
Кира вышла в обводной коридор жилого этажа и пройдя несколько шагов, скрылась налево в широком продольном коридоре, выходящем к овальной двери средней рубки. Все переходы были ярко освещены. И везде был такой же запах пампасов, иногда с лёгкой как мысль примесью хлева. В коридоре довольно сильно качало, не смотря на гусеничные рессоры, и ей пришлось пару раз упереться рукой в светло-коричневую кожаную стенку с такими же пуговицами.
Этот трактор класса Р-10 модели Аэциус носил собственное имя «Верона» и был в отличие от трактора Криса совсем новенький, всего полгода как со стапелей в Мекленбурге. Хотя для планетохода это приличный срок.
– Ну-с, товарищ, – произнёс доктор Уэpp бархатным баритоном, поднявшись минут через пять и явно пресытившись увлекательными, но однообразными картинами первозданной природы. – Пойду-ка и я в свою лабораторию. А вы пока подежурьте… ладно, Торстен?
Местность за «окном» начала изменяться уже к концу этих суток. Торстен целый день просидел в кресле у обзора и к вечеру он ему надоел до чёртиков. С ним произошло то же, что с человеком, объевшимся клубничным мороженым. Его немного тошнило, хотя и не в буквальном смысле этого слова.
– Хватит с меня, – пробормотал он, вставая с сиденья из-за пульта. – Доктор, можно я Киру позову?
Уэрр внимательно изучал картинки с воздушного шара на пультовом экране слева, у самой стены. Они были теперь в средней рубке, и экран обзора занимал всю переднюю стену, слегка вогнутую по форме корпуса. Было пять часов вечера.
Золотистое солнце склонялось над саванной.
– Торстен, посмотри-ка на эту вещь, – сказал доктор вместо ответа и поманил его пальцем.
Чубатый белобрысый парень приблизился с видом человека, которого позвали посмотреть на котёночка. На пультовом экране было изображение примятого круга на светло-жёлтой саванне под довольно острым углом. Изображение стояло на месте, но слегка меняло очертания, как будто покачиваясь на волнах. Внизу экрана шли мелкие зелёные слова и цифры: «расстояние – 200 м., реальное расстояние – 3,2 км., усреднённый абсолютный наклон – 3°…»
Угол зрения колебался от 5° до 25°.
Изображение повернулось к ним лицом и обратно, на секунду вытеснив голубое небо жёлтой равниной немного электронного происхождения. Но Уэрр ткнул пальцем в середину экрана, и на нём появился ровный круг.
Реконструкция.
– А ближе? – спросил Торстен, всё равно уже открыв рот для другого вопроса.
У него приятно похолодело внутри. Вообще говоря, он не так уж любил спокойную жизнь. Едва заметный узкий овал на степи приблизился и занял весь экран. Складной экран был толщиной и размером с большую книгу. На нём чуть колыхалась такая же трава с метёлками и зонтиками белых цветов. Уэрр перевёл изображение вправо, и они увидели край круга. Трава внутри была ниже всего ладони на три.