— Видите ли, Алексей Филиппович, — начал объяснять Лахвостев, — я допросы под заклятием проводил не раз, не два и не десять, и особенности их знаю, уж поверьте мне, лучше вас. Никак не меньше двух седмиц после такого допроса человек и к простым ответам на вопросы непригоден. Опять же, вопросы под заклятием задавать лучше всего такие, чтобы человек отвечал «да» или «нет». То есть очень тщательно список тех вопросов готовить, и готовить заранее. А если во время допроса не предвиденные заранее вопросы появятся, соображать надо быстро, долгие перерывы между вопросами и ответами нежелательны. Да и уберечься от правдивых ответов при желании очень даже возможно.
— Простите, Семен Андреевич, а это как? — изумился я.
— Да вы, например, сами же отметили, что Бразовский и Буткевич верят в то, что говорят правду. Они и ответят именно так, как верят. Это, заметьте, я не говорю о заклятии на верность. Ежели оно на человеке лежит, он либо вообще промолчит, либо прямо на допросе и помрет.
А вот это я и сам мог бы вспомнить. Служанка-то Волковых Алена Егорова так на допросе и померла, потому что на ней заклятие на верность лежало. [1] И с верой в истинность своих слов Лахвостев опять прав, тут ничего и не скажешь…
— Как по-вашему, Алексей Филиппович, стоит оно того, чтобы узнать, о чем Бразовский с Маркидоновым ругался? — поставил вопрос ребром Лахвостев. — А уж про откат мы и безо всякого заклятия узнаем.
— И как же? — не сообразил я.
— Да сам же Бразовский и признается, если не дурак, — усмехнулся майор. — А на дурака он не похож…
Да уж, ляпнул, что называется, не подумав. Сам же понимаю, что криминал тут притянуть сложно. Ущерба казне нет, хорошее качество провианта у Маркидонова подтверждается словами не только Бразовского, но и майора Степанова, так что капитан и правда почти наверняка признается. Тут ему и предъявить-то особо нечего. И тогда вопрос с Бразовским можно закрывать и все силы бросить на раздачу пинков губным, чтобы те прошерстили как следует городское купечество на предмет поиска убийцы Маркидонова.
…С утра мы опять навестили ставку городового войска, майор Лахвостев распорядился выдать мне бумаги по оплате провиантских поставок, и я довольно быстро убедился в том, что никакого перерасхода казенных денег капитан Бразовский с дополнительными закупками не допускал. То есть на самом деле таковой перерасход время от времени случался, но с очередной крупной закупкой у Маркидонова снова уходил в минус. Причем эта самая закупка всегда совершалась перед очередной ревизией, проводившейся в хозяйстве Бразовского. К обеду вернулся Лахвостев, уж не знаю, где он провел то время, что я рылся в бумагах, а отобедав, мы приступили к допросу Бразовского.
В получении откатов от Маркидонова капитан признался пусть и не сразу, но все равно довольно быстро. Даже суммы откатов назвал — как я подозреваю, сильно заниженные. А про ругань с Маркидоновым стоял на своем: купец-де хотел меня в воровские дела вовлечь, чтобы я на гниль глаза закрывал за мзду, а я — ни в какую. В общем, с тем мы Бразовского и отпустили, написали доклад на имя генерал-бригадира Михайлова, да поговорили с майором Степановым. Поговорил, понятно, Семен Андреевич, а я с умным видом молчал.
— Я, Иван Данилович, в ваши дела никоим образом не вмешиваюсь, но вот что вам бы посоветовал, — говорил Лахвостев, а Степанов внимательно слушал. — Ущерба казне Бразовский не нанес, но когда государев человек получает за исполнение служебных обязанностей деньги от лица, никакого отношения к государевой службе не имеющего, это совершенно не дело. От провиантских поставок капитана Бразовского следует, конечно же, отстранить, но вот официальным порядком снимать с него подозрения в убийстве Маркидонова я бы на вашем месте не стал до тех пор, пока настоящего убийцу или убийц не изловят.
— Прошу прощения, Семен Андреевич, а зачем? — не понял Степанов.
— Если уж Бразовский совершил неблаговидный поступок, который, однако, нельзя назвать преступлением, пусть получит неприятность, которую нельзя назвать наказанием, — Лахвостев состроил благостное лицо и, увидев понимание на лице собеседника, весело ему подмигнул.
Майор Степанов заливисто рассмеялся, я тоже позволил себе хихикнуть.
— А вот это вы, Семен Андреевич, замечательно придумали! Ха-ха-ха! Неприятность, которую нельзя назвать наказанием, ха-ха! Уф-ф, Бразовскому такого надолго хватит! Я так и сделаю, уж будьте уверены! — от смеха у Степанова аж слезы выступили.