Хм-хм-хм… А ведь то же самое могло иметь место и в случае с Пригожевым. С поправкой на то, что встретил маньяк на верфях человека с неприятной ему внешностью, выследил и убил, повинуясь обуявшему его желанию. Хотя… Вот вы скольких людей знаете, которые постоянно носят при себе стилет? Про ножи не надо — нож, он не только оружие, но и многоцелевой инструмент, а при необходимости и столовый прибор. Кашу, например, за отсутствием ложки с ножа есть очень даже можно, мне в прошлой жизни пару раз приходилось. А стилет — это именно и только оружие. И если человек его с собой носит, значит, и применить готов. Так что убить пусть и не именно Пригожева, но человека вообще наш маньяк к моменту первого своего убийства готов уже был. И технически готов, и психологически. А раз так…
А раз так, то он просто обязан быть в списке посетителей Беляковских верфей.
Теперь оставалось решить, что мне с этим моим открытием делать. И пока я соображал, с кем поделиться своими соображениями в первую очередь — с майором Лахвостевым или со старшим губным приставом Поморцевым, до меня наконец-то дошло, что делиться ими вообще ни с кем не надо, а вот выбросить в помойку для негодных мыслей будет самое то. Я тут что, самый умный, что ли? Неужели губные сами до такого не додумались? Да если и не додумались даже, проверка списка посетителей входит в стандартный набор действий при расследовании убийства. Но почему о ней ничего нет в деле?
Так и этак прикинув, я пришел к выводу, что в деле она наверняка упоминается, но в еще не просмотренных мною бумагах. Скорее всего в тех, что подшиты уже после объединения всех дел в одно, то есть после четвертого убийства. Оставалось не забыть об этом, когда доберусь до нужной укладки…
Последующие события, однако же, убедительно показали, что до не то что до нужной, а и просто до следующей укладки с бумагами доберусь я ох как не скоро. Началось с того, что майор Лахвостев привлек меня к проверке качества провианта как непосредственно на войсковых складах, так и в амбарах Больших провиантских складов, закрепленных за военными. И это оказалось просто что-то с чем-то… Мне и слышать-то не приходилось о таких ухищрениях, зато я понял, почему ничего не нашли при предыдущих проверках. Понимаете, когда развязывают мешок с мукой и берут пробу сверху, как это делалось при обычных проверках — это одно, а когда содержимое мешка пересыпают в ларь, а потом постепенно небольшим совком засыпают обратно в мешок — это уже совсем другое. Тут даже на глаз было заметно, что ближе к дну мешка его содержимое отличается от того, что ближе к горловине. И отличается, прошу заметить, не в лучшую сторону. То же самое относилось и к овощам, и к крупам, и к гороху с фасолью, и даже к соли. В каких-то мешках соотношение нормального и ненормального содержимого было хуже, в каких-то лучше, а в иных и вообще только качественный провиант имелся, но в общем и целом назвать Маркидонова добросовестным поставщиком, а Бразовского добросовестным приемщиком после такого не рискнул бы никто.
Обыск в доме Бразовского, в чем мне опять же пришлось поучаствовать, дал казне прибыток в тринадцать тысяч рублей — именно столько было изъято денег в золоте, серебре и ассигнациях. Окончательной названная сумма казенного дохода не являлась — изъятые ювелирные изделия требовали отдельной квалифицированной оценки.
Сам Бразовский на допросах поначалу пытался списать происхождение негодного провианта на те самые мелкие партии от других поставщиков (так вот для чего он это делал!), но подсчет количества провианта, в той или иной степени непригодного в пищу, показал, что его пусть и ненамного, но больше общего количества, поставленного иными продавцами.
Допроса под заклятием капитан тоже дождался. М-да, зрелище не для слабонервных. Когда взрослый крепкий мужчина плачет и, пуская слюни и сопли, еще и сам растекается по стулу, так и норовя с него сползти, смотрится это мерзко и отвратительно. Тем не менее, в убийстве Маркидонова Бразовский так и не признался, хотя и поведал, что ругался с купцом, выспаривая себе взятки побольше тех, что предлагал ему Степан Селиверстович…
Вся эта эпопея затянулась аж на месяц с небольшим, а дальше все пошло одно за одним. В самом начале ноября наступила зима — ударили морозы и лег снег. И не успели мы привыкнуть к этакой напасти, как добавилась еще одна, куда более неприятная — пятнадцатого ноября шведы объявили войну и вторглись в пределы Русского царства.