…На новой позиции нам пришлось померзнуть, дожидаясь появления шведов на дальности нашего огня, но уже через неполную пару часов показались шведские саперы, проводившие разведку местности. Хм, об этой разведке надо будет доложить, конечно, но пока что мы им помешаем…
Прошло еще не меньше четверти часа, пока разведчики не вошли в опасную для себя зону. Мы с Мирошкиным поменялись штуцерами и выбрали себе цели. Выстрелили мы почти залпом, и два шведа — сержант и солдат — повалились тоже практически одновременно. Остальные, пригибаясь, скоренько наладились от нас подальше. Впрочем, и мы не стали наглеть, и двинулись восвояси, удовлетворившись достигнутым результатом.
— Как успехи, подпоручик? — поинтересовался майор Малеев, когда мы вернулись в расположение роты. Майору этому, командиру Восьмого охотничьего батальона, генерал-полковник Романов поручил разобраться с моим рапортом, а роту нашу как раз тому батальону и придали в подчинение. К затее моей майор поначалу отнесся с прохладцей, посчитав ее прожектерством слишком много о себе понимающего офицерика с университетским образованием, однако, надо отдать ему должное, постарался вникнуть и препятствий не чинил, хотя и не помогал особо. Больше же всего меня в майоре Малееве раздражало то, что он, несмотря на мой «георгий», упорно не переходил на общение без чинов. Что ж, желание показать ему полезность моей затеи от этого только выросло.
— Работает, господин майор, — скромно похвастал я. — Сегодня думаю на всю полуроту штуцеры инкантировать.
— Ну что же, — согласился Малеев. — с полуротой можно будет уже судить о вашей затее.
Со штуцерами своей полуроты я провозился до ночи, а рано утром батальон Малеева вместе моей полуротой, драгунским и казачьим полками, а также батареей конной артиллерии отправился в набег на выявленную разведчиками шведскую передовую базу снабжения. Вот когда мои ополченцы сначала перестреляли канониров при шести шведских пушках, затем вынесли из седел два десятка шведских кавалеристов, и на все про все ушло меньше трех минут, Малеев и проникся. Мало того, что мы перешли на общение без чинов, так еще он и дал мне в помощь восьмерых своих солдат, одаренных, наговаривавших свои штуцера. Тут мне снова пришли на память мудрые слова безымянного прусского шпиона: «Иногда чтобы помочь, достаточно просто не мешать». Мало того, что у выделенных мне помощников были разные разряды, причем не выше третьего, так еще и наговаривали они каждый по-своему. Ну и, ясное дело, каждый из них был, как говорится, сам с усам, и на мое благородие посматривал с этаким снисходительным видом — все, мол, мы понимаем, не первый год, чай служим, и вообще, ваше благородие, тута надо вот так, а вот тама вот этак, потому как оно так не делается, и старшина Зыков, царствие ему небесное, тому меня и учил. Довели меня помощнички до белого каления, короче. Я, правда, кое-какой офицерской премудрости набраться успел, и когда эти соколики у меня два часа под ружьем и ранцем постояли, перед этим узнав о себе много нового и, как потом выяснилось, интересного, дело пошло веселее. Разбив инкантационную формулу на несколько этапов, я поручил каждому делать тот, что ему по силам, а сам потом доводил процесс до завершения. История эта, кстати, получила несколько неожиданное продолжение, когда мы в кругу офицеров батальона и нашей роты отмечали производство Малеева в подполковники.
— Знаете, Алексей Филиппович, — сказал Малеев в разгар веселья, — я тут услышал раз, как мои охотники восхищались господскими ругательствами, коими вы их в чувство приводили. Не запишите для меня? Вот особенно про тримандоетическую проушину и про семиёжный пропих в койке с дохлой обезьяной?
На этом месте господа офицеры на секунду умолкли, а потом заржали — кавалерия отдыхает! Странно, я-то этих оборотов нахватался, когда в прошлой жизни на заводе работал, и считал их исключительно рабоче-крестьянскими, а тут, ишь ты, господские, значит… Нет, под дружный хохот за столом я памятку составил, но удивился и сам. То ли матюги тут еще не успели развиться как следует, то ли высокое искусство строить матерные загибы не распространилось пока дальше корабельных палуб, не знаю. Вон, майор Степанов, помнится, рассказывал, как за Бразовским и Маркидоновым ругань записывал… Где, интересно, Бразовский сейчас и что с ним? — подумал я тогда, но очередной тост меня от этих мыслей отвлек.