— Защити, царица-матушка! И войско на чужбине сгинет, и царь-батюшка, не приведи господи, оттуда живым не вернется, да и мы по миру пойдем с ентой войной!
— А и впрямь, сокол мой ясный, — нежно погладила супруга по руке Василиса Прекрасная, — неужто без войны никак не обойтись?
— Нет!
— А я вот думаю, можно, — мягко возразила царица. — Есть другой путь.
— Какой? — дружно выдохнула боярская дума.
— А что, если иначе наказать этих зазнавшихся бриттов. Почему бы нам в пику им не создать свою газету? Лучше аглицкой, а, бояре? И царь-батюшка возрадуется, и бриттам нос утрем. Дело, кстати, я слышала, очень полезное для дел государевых. Эта затея, правда, тоже денег будет стоить…
— Царица-матушка, сколько?!!
— Я думаю, по тысяче с каждого боярского рода будет больше чем достаточно.
— Благодетельница!!! — возликовали бояре.
— Для начала, — подняла руку Василиса Прекрасная, — чтоб дело на ноги поставить, а потом по сто золотых каждый месяц на содержание штата.
— Чего-о-о?
— Сотрудников газеты, — мило улыбнувшись, пояснила царица.
— Согласны! Вот спасибо, царица-матушка! А ты, царь-батюшка, согласен?
— Ну-у-у… — задумчиво пожевал губами царь, — Ладно, так и быть. Согласен. Но чтоб газета мне лучше аглицкой была! Не то со всех шкуру спущу!
— Будет! Ой… — опомнились бояре. — Царь-батюшка, да мы ж газеты отродясь в глаза не видывали. Что ж делать-то?
— А это теперь ваши проблемы, — развел руками царь, кинув выразительный взгляд на Виталия, — Либо газету делайте, либо затягивайте пояса и раскошеливайтесь на войну.
— Царь-батюшка, — подал голос юноша, сообразив, что пришла его пора вступать в игру, — Раз уж ко мне отнеслись здесь по-хорошему, могу с газетой подсобить.
— А ты что, соображаешь в этом деле? — сделал удивленные глаза Гордон.
— Немножко владею этим ремеслом. Сам в этот бизнес деньги вкладывал. Видел, как ее изготавливают. Даже сам порой статейки для аглицкой газеты пописывал.
— Спаситель ты наш! — завопили бояре.
Вопили, правда, не все. Боярин Буйский переводил глаза с царя на купца иноземного и обратно, что-то начиная понимать. Кажется, до него дошло, что дума попалась на элементарный развод.
— Ну коль хочешь помочь, возражать не буду, — небрежно махнул рукой царь, — Писарь, строчи новый указ. Назначить… как тебя там по батюшке?
— Войко Виталий Алексеевич.
— Войко Виталий Алексеевича царским сплетником при особе Государя Всея Руси царя Гордона. Назначить ему содержание в пятьдесят золотых…
— Еще пятьдесят золотых? — ахнул Буйский. — Да мы и так теперь по сто золотых ежемесячно с каждого рода…
— Это на газету, — строго сказал царь, — а жить царский сплетник на что-то должен? Или ты ему духом святым питаться прикажешь? Но уточнение верное. Ежемесячно с каждого боярского рода взимать по сто пятьдесят золотых.
— Да ты что, царь-батюшка, по имей совесть, даже мы, бояре, на себя столько не тратим!
— Чего сказал? — насупился Гордон.
— Молчу, молчу… но давай, царь-батюшка, на двадцати пяти сойдемся.
— Ладно, так и быть, уговорили. Пусть будет сто двадцать пять.
— А за счет царской казны купца иноземного содержать никак нельзя? — тут же начал наглеть боярин.
— Да вы что?!! — в непритворном ужасе завопил казначей. — На святое покушаетесь? А вдруг война, а казна пуста? Не дам! Ни копейки, ни полушки оттуда не получите!
— Все всё поняли? — строго спросил царь.
— Все, — обреченно выдохнула боярская дума.
— А не спешим ли мы, царь-батюшка? — выразил вдруг сомнение один из бояр, — А вдруг он денежки наши кровные возьмет и укатит в свою заграницу? Опять же что это за газета такая, нам неведомо, и как пишет для нее этот царский сплетник тоже. Может, через пень-колоду, так что слова не разберешь.
— Это кто там? Ты, что ли, Жадин?
— Я, царь-батюшка, я.
— Не доверяешь, значит, хитрован? — прищурился царь.
— Так кто ж их, иноземцев, знает! — сокрушенно вздохнул боярин Жадин, — Хотелось бы проверочку ему для начала устроить.
— Здраво мыслишь, — улыбнулась Василиса Прекрасная, — И как проверять думаешь?
— А помните, матушка, как государь наш в прошлый раз серчать изволил, когда всю реку Великую, кормилицу нашу, сетями перегородили? Сколько рыбы зазря погубили! Вот ежели царский сплетник сумеет прописать об ентом в своей газете так, чтоб тати рыболовные на всю жизнь закаялись близко к реке подходить да рыбную молодь по нересту травить, тогда, значится, честь и хвала ему. Нужного человека к делу приставили. Не зазря бумагу марает, и денежек на его содержание не так обидно отстегивать будет. Две недельки сроку ему дадим надело ето, писцов выделим. Пусть мастерство свое покажет! А денег, покудова браконьеров не разгонит, не давать!