— А у нас тут новшество одно есть. Их можно на дом заказывать, — азартно зашептал ему на ухо кузнец, — прямо в баньку. Они туда с корзиночкой зайдут. А в корзиночке штоф, огурчики, помидорчики!
— Хорошее у вас новшество, — рассмеялся Виталик, — ты знаешь, мне все больше и больше здесь нравится. Ну просто дом родной! Словно из Рамодановска никуда не выжал. В твою баньку уже заходили?
— А как же! Я к ней специальную пристроечку сделал, что б отдохнуть потом после баньки.
— У тебя банька большая? Четверых вместит?
— Нет. Только двоих.
— Придется расширить.
До Ваньки Левши начало доходить, и глаза его стали квадратные.
— Расслабься, — фыркнул Виталий, — я тоже не любитель групповухи, и меня искренне радует, что Великореченск до пошлого юмора еще не дорос. Ладно, проехали… Веди меня в иноземную лавку.
Иноземная лавка была оформлена достаточно броско. Над входом висела яркая вывеска «Писчебумажные товары», а чуть ниже приписано пояснение: «Бумага всех размеров, перья, чернила, карты судоходные, книги духовного содержания, а также познавательные книги о странах дальних и землях неведомых».
Виталий зашел внутрь. Следом за ним в дверь протиснулся Левша с мешком на плече. Важный купец в парике и строгом иноземном камзоле замахал на него руками:
— Найн! Найн! Ви ест не туда попаст!
— Он со мной, — нахмурился царский сплетник.
Купец окинул юношу быстрым взглядом. Экзотический наряд царского сплетника на этот раз послужил ему визиткой.
— О! Я огшен рад приватствоват царский сплетник в мой скромный лавка! Я вас сразу узнать по ваш зер оригинален костюм! Вилли Шварцкопф много рассказывать про узник царь Гордон, за который он замолвить слово! Ви теперь ест отшен болшой человек при дворе! Что ви ест желать?
— Гитлер капут, — брякнул ошеломленный осведомленностью купца Виталий.
— Что ви сказать? — не понял купец.
— Ничего. Это так. Мысли вслух.
— О! Савсэм забыть! Вас хочет видет глава купеческий гильдий господин Шварцкопф. Он хочет делать вам деловой предложений.
— Это можно.
— Так я могу передат, что ви согласен?
— Передавай.
— Так что ви хотеть купить в моя лавка? Здесь ест все для состоятельный клиент. Ест библий на латынь, ест карт для мореход, карт для пустынь, если ви хотеть идти караван, ест карта для играть…
— Игральные? — заинтересовался юноша, сразу вспомнив про кота. — А ну покажи.
Купец снял с полки за своей спиной элегантную резную шкатулку и извлек из нее колоду рисованных игральных карт. Они были сделаны очень качественно, на плотном лощеном картоне, и сразу видно, что это ручная работа.
— Сколько стоит?
— Пять, — растопырил пятерню купец, — пять рублей. Но для вас два гривна!
Виталий мысленно охнул, но вида не подал. Сегодня наглому котяре из-за него здорово от Янки влетело, и в целях личной безопасности желательно было Ваську чем-нибудь задобрить.
— Беру. Отложи пока в сторону, и займемся другим товаром. Если он мне подойдет, буду закупать большими партиями.
— О! — просиял купец. — Ви ест оптовый покупатель! У нас для оптовый покупатель балшой скидка! Что еще ви ест желать?
— Бумагу. Возьму пока немного. Так, на образцы. Покажи все, что у тебя есть.
— О да! В нашей гильдий об этом много говорить! Ви готовить с царь Гордон какой-то проект?
— Ну типа того.
— Ви не сказать какой?
Виталий неопределенно пожал плечами.
— О! Я понимай, понимай. Балшой секрет, который ви называть газет. Все ест интерес, что это такой. Насколько я знай, ест такой венецианский монет газетт.
Виталий прекрасно знал, что именно эта монета и дала в свое время название этому виду средства массовой информации, и тут же наехал на чересчур грамотного продавца:
— Ты на что намекаешь? Хочешь сказать, что мы с царем-батюшкой на пару решили заняться фальшивомонетничеством?
— Найн! Найн! Как ви мочь такой подумать?
Испуганный купец засуетился, выкладывая на прилавок образцы, и чем дальше он их выкладывал, тем грустнее становилось царскому сплетнику. Все не то. Ничего общего с газетным листом у купца ни по размерам, ни по фактуре не было. Все листы маленькие и очень плотные.
— Это ест для царский указ, — выложил на прилавок очередную стопку бумаги купец.
— А большего размера есть? Вот такого, — развел руки Царский сплетник.
— О! Ви хотеть бумаг для морской карт! — сообразил купец и выудил из-под прилавка кожаный тубус.
Извлеченный оттуда лощеный лист по размерам был самое то, но вот по плотности…
— Качество достаточно приличное, — удрученно вздохнул царский сплетник, щупая жесткий белый лист. — И сколько такая бумажка стоит?
— Это зависит от объем… количеств… вот. Вам сколко надо?
Виталий задумался. Пробный тираж он собирался сделать скромным. Тысячу экземпляров, не больше. Эту цифру он и озвучил.
— О! — Глаза купца загорелись. — Это очен балшой скидка! Тысяча лист — всего сто золотых!
Виталик опять мысленно охнул.
— Толко вам надо немного ждат. Балшой партий — балшой заказ. Два месяц корабль плыть. Туда плыть, обратно плыть…
— Заказ снимаю, — тут же дал задний ход царский сплетник.
— Но… ви не хотеть скидка?
— Хотеть, но меня не устраивают сроки, — держа марку, ответил Виталий.
— А когда вам надо бумаг?
— Вчера. Так, этот лист я возьму… — тут юноша сообразил, что писать статьи для будущей газеты все равно на чем-то надо, — и добавь к нему десятка три кляузных, для царских нужд. Почем они?
— Два копейка.
— Угу… грош. Не соврал Пантелеймон. Ладно, округлим цифру до рубля, пусть будет пятьдесят листов. Итого карты две гривны, кляузная бумага рубль и еще рубль за это, — провел рукой по бумаге, напоминающей лощеный ватман, царский сплетник. Все верно?
— Найн. Бумаг для морской карт гривна.
— Ты ж сказал: сто золотых за тысячу листов! — возмутился юноша, — Это рупь серебром за лист!
— Это оптовый цена за балшой партий. Розничный — гривна.
— Охренеть!
— Я ест не понимай!
— А я очень даже хорошо понимай. Ладно, пусть будет гривна. Итого семь рублей. Теперь займемся чернилами. Что можешь предложить?
— Ест чернил для карт. Морской вода не смывайт.
— Изобрази.
Купец снял с полки маленький пузырек, осторожно откупорил крышку, макнул в нее перо и на клочке бумажки изобразил вензель. Для ускорения просушки посыпал бумажку песком, после чего опустил ее в стакан воды и выдернул обратно. Чернила по поверхности бумаги не растеклись.
— Отменное качество! — одобрил юноша, — Сколько стоит?
— Тридцат грош.
Виталий посмотрел на микроскопический пузырек. «Точно разорюсь! — мелькнула в его голове паническая мысль. Да его не хватит и на пять листов! Какое пять? На один не хватит! Однако делать что-то надо. Царю Гордону надо выдать на гора хоть что-то».
— Шестьдесят копеек… и на фига мне такое счастье?
— Я не понимайт.
— Я говорю: чернила попроще есть?
— Есть, но они смывайт вода, — Купец поставил на прилавок литровую бутыль чернил.
— Будем надеяться, что подписчики моей газеты в морской воде с ней купаться не будут. Сколько?
— Два алтын.
— Приемлемо, — Тут Виталий сообразил, что чернила просто растекутся по Ванькиному клише, а до типографской краски этот мир еще, скорее всего, не дорос, — Слушай, а вот таких же чернил, только погуще, у тебя не найдется?
— О! Чернил в дорога? Занимать мало мест? Разбавлять вода? — На прилавке появилась пол-литровая бутылка, чернила в которых были явно гуще, — Один цена. Два алтын.
— Вот это другое дело! По рукам! Упаковывай товар.
По части упаковки купец оказался мастер. Он сумел равномерно распределить пятьдесят листов кляузной бумаги вдоль ватмана, аккуратно скатал их вместе трубочкой, засунув в тубус, а в образовавшееся отверстие в центре рулона аккуратно засунул ларец с картами и туда же сверху опустил бутыль. Виталий расплатился.