Как живую воду впитывал в себя юный царевич радушие и гостеприимство народов. В Сиаме власти предложили аборигенам почтить высоких путешественников кто как может. И вот Николай проезжает вдоль длинной вереницы местных жителей, в руках которых клетки с разнообразной живностью, корзины с фруктами и овощами, свёртки тканей и разнообразные поделки. И всё это — от рук своих. И всё — от души.
Масса даров! Даже живых. И когда цесаревич Николай с сопровождающими плыл в страну Восходящего Солнца — Японию, визит в которую завершал его путешествие, на борту корабля уже расположился целый зверинец: три слона, чёрная пантера, обезьянки...
В апреле 1891 года наследник увидел с корабля берег Японии. Странная, прекрасная, самобытная страна, рассеянная в островах, соединённая океанскими волнами... Николай видел скалистые вершины, окрасившиеся розовым цветом. Он видел неестественно яркую зелень, окутывающую скалистый пейзаж. Япония!
Николаю были интересны буддийские храмы, и по прибытии в Японию он посетил один из них при первой же возможности. Храм находился в славной и тихой сельской местности, где журчала река, где цвели персики и сакура. «Так многие люди представляют себе райский уголок», — подумал цесаревич, надолго задерживая взгляд на душистых облаках нежнейших лепестков.
Храмовые здания утопали в зелени. Деревянная пятиярусная пагода представляла собой исполненное величественного покоя сооружение. Несколько крыш, создающих ярусы, возвышались одна над другой и сужались кверху — непривычное зодчество для русского взора.
Но более непривычным всё казалось внутри. Взгляд Николая скользил по драгоценным фрескам и старинным скульптурам, особенно долго задержался на классической статуе Будды, восседавшего в позе лотоса. Бронзовый Будда всем бесстрастием своим и погружённостью в себя призывал к тому, что Николай сам давно уже в себе воспитывал, — к стойкости и хладнокровию перед лицом неудач, к уверенному спокойствию в трудные минуты жизни. Но одного не мог и не хотел перенять молодой цесаревич от бронзового Будды — бесстрастия. Потому что жизнь била в нём ключом — жизнь, весна и любовь. И Аликс всегда была с ним, хоть и далеко. И он так хотел сейчас подарить ей ветку цветущей сакуры...
И вдруг случилось то, чего русский цесаревич никак не ждал...
Буддийские священники падают ниц. Он, изумлённый и растерянный, поднимает их, а ламы смотрят на него с благоговением, едва ли не с ужасом, в священном страхе как будто боятся коснуться его. Вводят в своё святилище. Остальным путь закрыт — неважно, что среди сопутствующих даже греческий принц...
И позднее сюрпризы не кончаются.
Старый японец, хранитель могил русских моряков с фрегата «Аскольд», смотрит на цесаревича так, что ему становится не по себе. Старик, похоже, видит его насквозь, знает малейшие движения его души, мало того — начинает казаться, что японец прозревает будущее.
— Высокий гость собирается посетить нашу священную древнюю столицу Киото. Так вот, недалеко от неё подвизается отшельник Теракуто, взору которого открыты тайны мира и судьбы людей. Для него нет времени, и он даёт признаки сроков. Он не любит прерывать своё созерцательное уединение и редко к кому выходит. Если царственный путник пожелает его видеть, он к нему выйдет, если на то будет благословение неба.
...Роща близ Киото. Русский царевич Николай и греческий принц Георгий, приближаясь к жилищу отшельника, находят того уже распростёртым перед ними на земле. Юный Ники подходит и бережно поднимает старика. Теракуто смотрит на цесаревича, даже как будто сквозь него, и словно что-то незримое становится видимым духовным очам прозорливца.
— О, небесный избранник, о великий искупитель, — переводит маркиз Ито. — Нет лукавства, нет лести в устах моих, и мне открыто Всевышним — ты выше всех. И вот тому знамение: опасность витает над твоей главой, но смерть отступит и трость будет сильнее меча, и трость засияет блеском. Играют самоцветные камни на короне твоей, владыка могущественной державы, но слава мира проходит, и померкнут камни на земном венце, сияние же венца небесного пребудет вовек. Наследие предков твоих зовёт тебя к священному долгу. Ты будешь бороться за всех — все будут против тебя. На краю бездны цветут красивые цветы, но дух их тлетворен; дети рвутся к цветам и падают в бездну, если не слушают отца. Настанет день, что ты жив, а народ мёртв, но народ спасён, а ты свят и бессмертен. Оружие твоё против злобы — кротость, против обиды — прощение. Вижу огненные языки над главой твоей и семьёй твоей. Это посвящение. Вижу бесчисленные священные огни в алтарях пред вами. Это исполнение. Да принесётся чистая жертва и совершится искупление. Станешь осиянной преградой злу в мире. Теракуто сказал тебе, что было открыто ему из Книги судеб. Здесь мудрость и часть тайны Создателя. Начало и конец. Смерть и бессмертие, миг и вечность. Будь же благословен день и час, в который пришёл ты к старому Теракуто.