Выбрать главу

И кому какое дело могло быть до того, что Александру уже который день терзают сильные боли, что маленькая Мария начала кашлять, что Ольга постоянно капризничает... Государыню Марию Фёдоровну подобные проблемы не волновали никогда, и что такое нездоровье и боли, она, женщина физически развитая, умелица в плавании и акробатике, не могла понять. Она любила сына и не любила его жену. Она не позволит «гордой и лживой» Аликс позорить сына в великосветском обществе! И безразлично было стареющей царице, матери и бабушке, что выезду в свет Александра Фёдоровна охотнее предпочтёт вечер, проведённый с детьми. Марии Фёдоровне судьбой суждено было стать любящей женой, эффектной императрицей, она могла в иных обстоятельствах выказать себя чутким и внимательным человеком, но она не имела тех истинно материнских качеств, которыми в полной мере обладала Александра...

Глава десятая

ДЕТИ. СТРАДАНИЯ МАТЕРИ.

1901—1902 годы

Поводы для злословия сами плыли высшему свету в руки.
Высокородные и высокопоставленные сплетники и сплетницы
обнаружили у молодой царицы самое больное место,
и не преминули ударить сильнее...

Александра вновь и вновь слышала неумолимый голос свекрови:

— Никогда не думала, что Ники, женившийся молодым на ещё более молодой особе, окажется вынужденным передать престол брату за неимением наследника.

За что? Уж она ли не молилась о сыне? Неужели это она виновата в том, что три дочери, три чудесные девочки родились подряд, но долгожданного наследника всё нет и нет? Но теперь Господь наверняка — да-да, наверняка! — исполнит их с Ники сокровенное желание, отзовётся на горячие, слёзные молитвы. И государыня нежно, с надеждой и любовью, провела ладонью по своему животу, в котором зародилась жизнь их с Николаем четвёртого ребёнка. Мальчик! Она верила — конечно же, это мальчик. Наследник!

Дыхание вновь стеснило от боли...

— Мама, не плачь! Тебе больно? — маленькие ручки Татьяны, в одно мгновение оказавшейся рядом, нежно вытирали слёзы с материнского лица. Александра поймала и поцеловала одну из тёплых ладошек.

— Нет, дитя, — мужественно солгала она, через силу улыбаясь. — Я просто немного загрустила, но уже всё прошло. Помолись за свою мамочку.

— Буду молиться! — горячо пообещала посерьезневшая девочка...

А либеральные господа всё возмущались и смеялись:

— Бедная Алиса совсем замолилась! Посмотрим, снизойдёт ли на сей раз Господь к этой истеричной отшельнице-аскетке. Ведь если она вновь родит дочь, кому-то это может очень не понравиться!

«Кому-то» — вдовствующей императрице.

Об этом Александра вспоминала всегда, думая о будущем ребёнке. Вспомнила даже в тот миг, когда начались схватки...

Это был первый раз, когда царь Николай, тревожно ожидая разрешения дорогой Аликс от бремени, ощущал угрызения совести оттого, что в бесконечное течение его горячих молитв о супруге и ребёнке неотступно вторгается опасение, совершенно неуместное сейчас, когда надо думать лишь о здоровье жены и малыша, опасение нового разочарования.

«Но это невозможно!» — думал он. Слишком много сил души и сердечной веры было вложено в просьбы к Всевышнему Властителю судеб о даровании наследника. Но волнение становилось всё сильнее, мешало молиться... Николаю было стыдно...

— Ваше Величество...

Он с горячей радостью услышал, что всё прошло благополучно, и напрягся, ожидая услышать слово «сын».

— Её Величество родила девочку.

Дочь! Четвёртая дочь... Разочарование словно сорвало с места сердце и потянуло куда-то вниз. Узнав, что к супруге сейчас нельзя, Николай вышел в сад и ходил, ходил, объятый невесёлыми раздумьями. Уже звучал в воображении гневный голос раздражённой матери: «Я так и знала, Ники, что она ни на что не способна», чудились презрительные взгляды членов царской фамилии, устремлённые в спину его любимой жены... И понял, что своим разочарованием предаёт её. Безумно упрекать женщину в неисполнении того, что подвластно лишь Господу.

И огорчаясь тем, что не сбылась сокровенная надежда, не восстаёт ли сейчас он, русский царь, на Бога, Которому так же легко было зародить во чреве Аликс крошечного мальчика, как ему, Николаю, поставить подпись под государственным документом? Что за глупости, в конце концов?