— Что же такое? — спрашивала, потягиваясь, Анастасия. — Куда теперь-то? Вроде только привыкли...
— Скоро узнаем, — отвечала Татьяна. — Девочки, поскорее собирайтесь, не стоит медлить.
Было темно, бледности Ольги никто не заметил. «Белая армия наступает на Екатеринбург... Юровский, наверное, не соврал, зачем ему врать. Так и что же теперь? Где они будут прятать нас? А захотят ли прятать?»
Захотят ли? — вот что мучило Ольгу.
Собрались быстро по команде гувернёра-Татьяны и вышли из комнаты. Юровский уже ждал.
— Следуйте за мной!
Николай Александрович нёс на руках Алексея, который крепко обнимал отца за шею и почти дремал, государыня шла рядом. Следом — царевны. За ними — доктор Евгений Сергеевич Боткин, горничная Анна Демидова, повар Иван Харитонов, лакей Алексей Трупп.
Вышли во двор, но за ворота комиссар их не повёл. Отворил дверь в нижний полуподвальный этаж. Узники прошли за Юровским в угловую комнату с решёткой на единственном окне.
— Придётся вам здесь подождать автомобилей.
Автомобили? Но почему именно здесь? С каждой минутой становилось всё тревожней. Принесли по просьбе Николая три стула, на один из них опустилась Александра Фёдоровна, государь сел на второй стул, на третий, стоявший рядом, усадил сына и поддерживал его. «Чего же мы ждём? — думал Николай Александрович. — Очередная перемена, столь внезапная, не несёт ли в себе самого худшего? Господи, Тебе предаю семью свою и жизнь свою».
Куда увезут? В тюрьму? На суд? А может быть, сразу...
Дождались — но не автомобилей. Вошли люди, которые говорили по-немецки, те, что сменили две недели назад в «доме особого назначения» русскую охрану. В руках револьверы.
Вновь появился Юровский со своими помощниками — Медведевым и Никулиным. Комиссар вышел вперёд.
— Мы не зря тревожились — ваши сторонники пытались спасти вас, — бесстрастно произнёс он явно заготовленную фразу. — Но им это не удалось. Чтобы ничего подобного не повторялось впредь, мы вынуждены вас расстрелять.
— Что? — воскликнул Николай и поднялся с места, загораживая жену и сына.
Юровский вскинул наган...
Прошло около недели, и белые действительно вошли в Екатеринбург. А ещё через некоторое время Пьер Жильяр, чудом спасшийся со своими друзьями от большевистского плена, потрясённый и растерянный ходил по этой комнате — угловой комнате полуподвального этажа дома Ипатьева и внимательно, очень внимательно, рассматривал множество следов от пуль и штыковых ударов.
— Кто? — бормотал швейцарец, дрожа от волнения. — Здесь явно уничтожили нескольких человек... О Господи, кого же из семерых?
Этот вопрос Пьер будет задавать себе ещё очень долго. Он упорно будет отказываться верить в то, что была расстреляна вся семья государя, что не пощадили даже самых младших.
Когда адмирал Колчак поручит произвести расследование дела об убийстве царской семьи и Жильяр станет работать вместе со следователем Соколовым, он всё равно будет держаться за свою веру.
— Были убиты все, — горько настаивал Соколов, — в этом нет никаких сомнений.
— Но дети? Дети?! — кричал Жильяр.
— Увы, и они тоже...
Чувствуя, что отчаяние охватывает его, Пьер только отрицательно качал головой.
Через несколько месяцев на месте, где были уничтожены тела убитых Юровским и его подручными, найдут множество мелких вещиц и деталей одежды, без сомнения, принадлежавших членам царской семьи. Да, уничтожены были все, вместе с доктором Боткиным и слугами.
— Не могу понять, вот это что такое? Не попало ли случайно? — спрашивал Соколов у Жильяра. На ладони у следователя лежали цветные камешки и стёклышки, какие-то гвоздики, кусочки металла. Пьер почувствовал, что холодеет. Конечно, ведь для всех Алексей Николаевич был наследником, цесаревичем, а Пьер знал его как ребёнка, шаловливого мальчишку, который вёл себя, как и все мальчишки на свете. Так же, как и другие дети, собирал в карман любопытные для ребёнка мелочи, смеялся: «Пригодится!» Эти мелочи из карманов Алексея, всеми любимого Бэби... вот они, теперь в руке Соколова...
Последняя надежда лопнула, как тоненькая ниточка. Пьер закрыл лицо руками и глухо разрыдался...
ЭПИЛОГ