Подобно своему британскому коллеге капитану Дигби-Джонсу, в обязанности Слаутера входила связь с чехами. За эту помощь майор Слаутер впоследствии был награжден чехословацкой медалью Яна Гуса, а в 1920 г. еще и «Военной медалью».
Обычно утверждают, что в самую ночь цареубийства Слаутера (как и Дигби-Джонса) не было в Екатеринбурге. На этом даже как-то слишком упорно, с перебором, настаивают, что способно лишь порождать новые вопросы… Впрочем, некоторые авторы утверждают, что он не только был в городе, но и в самом доме…
Следили американцы и за другими Членами Императорской Фамилии. Авторы одной из современных американских книжек Дональд и Розмари Крауфорды («Michael and Natasha». N.Y. 1997) утверждают, что 25 мая 1918 г. к Великому Князю Михаилу Александровичу, находившемуся под арестом в Перми, заявились неожиданные посетители: американцы О'Брайен и Гесс. И большевицкий караул их почему-то безоговорочно пропустил…
Как бы то ни было, совершенно очевидно: в июле 1918-го Екатеринбург был центром притяжения для разведок «союзников». Факты определенно подтверждают это.
Готовились, ожидали, убирая лишних свидетелей из города, а иногда и из этой жизни, чтобы не болтали лишнего…
Майор Хомер Слаутер
В своих позднейших отчетах майор Слаутер, называл имена других офицеров-разведчиков, находившихся в это время в Екатеринбурге, в частности, французского майора Альфонса Ги-не. Кстати, о французах. В начале июля в Екатеринбург из Москвы прибыл французский дипломат К. Боар (Boar) с целью получения достоверных сведений о судьбе Царской Семьи. Как свидетельствовал В.П. Аничков, у английского консула Томаса Престона «остановился и французский консул».
Личности дипломата было даже посвящено специально весьма интересное обсуждение в интернете17.
Представляет интерес и сохранившаяся в деле о цареубийстве телеграмма этого французского дипломата.
Разночтения в ее датировке при публикациях в книгах Виктора Александрова («The End of the Romanovs». London. 1966) и Н.Г. Росса («Гибель Царской Семьи». Франкфурт-на-Майне. 1987) также подробно разбиралось в одной интернет-публика-ции: «Бросается в глаза разница в дате телеграммы: 7 июля у В.А., 9 июля у Росса, и замена Россом Boar на Бояр и Boyard».
А вот и сам текст: «Подлинная телеграмма. Она написана чернилами черного цвета от руки на части листа белой писчей бумаги. Лист бумаги с текстом телеграммы наклеен на обыкновенном телеграфном бланке, где сделаны телеграфные служебные пометки черным карандашом. Из содержания пометок видно, что телеграмма была подана в Екатеринбурге 9 июля в 16 часов 22 минуты, адресована в Москву и записана в книге под № 535/6.
Содержание телеграммы следующее: “Французскому Консулу Москва. Приехал Екатеринбург пока живу Английском Консульстве слухи о Романовых ложны. Бояр”. […]
Ниже этого текста мастичный оттиск с изображением Франции и текст французскими буквами: “вице-консулат а Екатеринбург”.
На телеграмме указан адрес подателя, написанный также чернилами черного цвета, тем же лицом, которое писало и самый текст телеграммы: “К Бояр, Вознесенская 27”».
Согласно недавно обнаруженным сообщениям в прессе, последующая деятельность в Екатеринбурге сначала вице-консула и подполковника, а затем консула и полковника Бояра/Буаяра (Boar/Boyard) прослеживается между сентябрем 1918 г. и январем 1919 г. Кроме того, в ноябре 1918 г. он упоминается как французский военный атташе при при чехо-словацком штабе генерала Гайды, а в январе 1919 г. как представитель французской военной миссии при Сибирской армии.
Адресатом той самой екатеринбургской телеграммы был находившийся в Москве с конца мая по сентябрь 1918 г. генеральный консул Франции Жозеф Фернан Гренар (1866–1942).
Следует сказать и о присутствии французских разведчиков в Екатеринбурге.
Большинство из них состояли при Французской военной миссии, организованной с началом Великой войны. Ее представители, как и других союзников, находились при Ставке Верховного Главнокомандующего. Основной задачей ее сотрудников было удержание любой ценой России в состоянии войны с Центральными державами.
С апреля 1916 г. Миссию возглавлял (а с начала 1917 г. был советником) генерал Морис Жанен, дважды (в 1891 и 1910–1911 гг.) стажировавшийся в Николаевской Академии Генерального Штаба.
Будучи самой многочисленной из других союзнических миссий (с осени 1917-го в ней состояло 250 офицеров и 500 рядовых) руководство ее дальше всех пошло навстречу большевикам (в силу, видимо, политических предпочтений истеблишмента Французской республики и личной ангажированности ее начальства).