«В круг деятельности этого учреждения, – вспоминал Дворцовый комендант В.Н. Воейков, – входили вопросы, касавшиеся лиц Свиты Государя и Собственного Его Величества Конвоя.
Князь В.Н. Орлов, владелец крупного состояния, принадлежал к высшей аристократии и пользовался в начале своей службы при Дворе поддержкою Министра Двора (бывшего одновременно командующим Императорскою Главною Квартирою) и очень милостивым к нему отношением Государя, назначившего его в 1903 г. Своим флигель-адъютантом.
Императорская Чета на автомобиле под управлением князя В.Н. Орлова
Благодаря тому, что расшифровывание телеграмм с театра военных действий в период Японской войны было поручено Военно-походной канцелярии, князь Орлов ежедневно являлся Его Величеству, что создало ему репутацию человека, пользовавшегося полным доверием Царя и как бы Его личного секретаря. Князь Орлов часто устраивал в своём богатом особняке на Мойке приёмы для дипломатов и лиц высшего общества. Со слов князя Орлова, у них составилось убеждение, что Государь не принимает ни одного решения, не посоветовавшись с ним.
Князь Орлов был одним из первых владельцев автомобилей в России, и в пятом году предложил Их Величествам совершить несколько поездок на моторе, которым управлял сам; а когда у Государя явилось желание иметь свои автомобили, организация этого дела была поручена князю Орлову. Как всё при Дворе, введение моторов дало основание для создания целого нового ведомства, с большими штатами. Считая себя ответственным за езду Государя на автомобилях, князь Орлов стал лично управлять мотором при всех поездках Его Величества».
Тут самое время рассказать и о супруге Владимiра Николаевича – княгине Ольге Константиновне Орловой (1872–1923). Родилась она в Петербурге 12 ноября 1874 г. В жилах ее текла кровь Рюриковичей. Княгиня Орлова была дочерью генерал-адъютанта князя Константина Эсперовича Белосельского-Белозерского (1843–1920) и Надежды Дмитриевны (1847–1920), урожденной Скобелевой, сестры знаменитого «Белого генерала».
В свое время многих потрясло скандальное известие: «Состоящий в Свите Государя более 25 лет ген. – лейт. князь Константин Эсперович Белосельский-Белозерский перешел, по словам “Биржевых Ведомостей”, из православия в католичество» [3].
Княгиня Ольга Константиновна Орлова на Костюмированном балу 1903 г.
29 апреля 1894 г., в 19 лет Ольга Константиновна обвенчалась с конногвардейским поручиком, князем В.Н. Орловым.
По отзывам современников, княгиня была гордой, несколько ограниченной женщиной; она не отличалась ни высокими духовными качествами, ни интеллектом, ни даже красотой. Однако она «была, как говорится, “дамой приятной во всех отношениях”. Изящество и изысканный вкус, а также немалое состояние сделали ее заметной фигурой в Петербургском свете»2. То была, писал о ней знавший ее князь С.А. Щербатов, «первая модница Петербурга, тратившая на роскошные туалеты огромные средства и ими славившаяся».
Петербургский салон Орловых в их доме на набережной Мойки, 90, отличался утонченным аристократизмом. Хорошо осведомленный современник (генерал А.А. Мосолов) отмечал, что «Ольга Орлова […] любила приемы у себя на Мойке. Особняк этот по внутренней обстановке походил на музей. У нее собирались дипломаты и дамы, щеголявшие в платьях от лучших портных Парижа».
В этом-то салоне и изобразил ее В.А. Серов на знаменитом портрете, благодаря которому имя княгини, собственно, и осталось в истории.
«Роскошная светская дама, нарядная красавица, законодательница мод написана в окружении своей пышной обстановки… Так она и трактована, эта женщина-орхидея, закутанная в меха и шелка, присевшая на кончик стула в ожидании, когда ей подадут лимузин, чтобы ехать на придворный бал», – так говорится об этом портрете в беллетризированной биографии художника.
Леон Бакст. Портрет княгини Ольги Константиновны Орловой. 1909 г. Русский музей. Санкт-Петербург
В.А. Серов писал этот портрет по заказу самой княгини. Некоторые подробности в связи с этим содержатся в мемуарах князя Ф.Ф. Юсупова (убийцы Царского Друга), общавшегося с художником, писавшим и его портрет: «…Серов не торговал талантом и заказ принимал, только если ему нравилась модель. Он, например, не захотел писать портрет великосветской петербургской красавицы, потому что лицо ее счел неинтересным. Красавица все ж уговорила художника. Но, когда Серов приступил к работе, нахлобучил ей на голову широкополую шляпу до подбородка. Красавица возмутилась было, но Серов отвечал с дерзостью, что весь смысл картины – в шляпе».