– Это вино, – Кобин голос, – выздоравливающему вождю от кавказского народа. Кахетинское... Вино? Вино, вино, вино... ну да, жиденькое, кислое, гадость, в общем, нет, да не вино же это, это... ну, да в этой вот самой, да я же про это... это... ну, да в этой вот самой, да я же про это... про нее (а – женского она рода!) и спрашиваю! Да! – бутылка. Ха-ха-ха... опять ушло... А, – бу-тыл-ка! так, повторить – бутылка, бутылка, бутылка... запомнилось. Адам, интересно, также названия зверям давал? Как это оказывается, архисложно, да ведь невозможно просто! Тут Коба подсказал, забытое напомнил, а вот что бы НОВОЕ слово, понятие чтоб новое, а? Чтоб не вспомнить, а сотворить? Ой, пожалеть надо голову, закружилось; ну его, бред этот философский; все-таки точно, что все эти философы, Гегели-Аристотели – все ненормальные, всех бы их в Сибирь в одно поселение, пусть меж собой, друг другу мозги засирают...
Адам, опять же, какого рожна на ум приплелся?.. Тут без Адама делов – лопатой грести, необыкновенной важности ведь дела-то, итальяшек вот надо на место поставить, а то и вообще из коминтерна выпереть, опять же перед коминтерном за НЭП оправдаться, ничего не сделаешь – политика-с. Важнейшие дела, в общем, а тут опять голова от боли раскалывается еще в себя не приходя. Однако все-таки чудненько процесс пошел, возвращаются в сознание отрезанные пласты, вот только буковки рядами бессмысленными перед глазами мельтешат, буковкам заново учиться надо... Кто же это и где так противно смеется? Говорите, говорите... вы и про портреты так говорили; надул Большой Соратник, опять вон понатыканы... И болит голова, и портрет этот, и соратников понукать и – телеграммы, телеграммы..., и обо всем надо знать и только самому принимать решение, ясно, что совнаркомовские рычаги слабы, только партийные нужны, пусть хоть Коба-прищуристый их двигает, все одно – он их будет двигать, эх, выздороветь бы только, ...как однако же больно... и пожалеть некому... Инесса, друг единственный, ... звала недавно во сне, отвечал ей что-то, опять врачей переполошил... Какая, однако, тоска схватывает, когда о могиле дорогой вдруг вспомнится... Вот как сейчас... А зачем все это? Все эти коминтерны, рабкрины,.. если вот сейчас умирать? Туда – к Инессе... Хохот мерзкий не оттуда ли? Да что ж это с головой? Что за вопросы поперли? Так зачем все-таки? Что бы властью тешиться? Нет... Кто это сказал "нет"?.. Счастье всемирное строить? Смешно. Мировая революция? Да будь она неладна, когда опять с головой неладно, опять вон от буковок глаза рябит... Что же тогда заставило такую жизнь прожить? Тайна... Чем же хохот – то заглушить? Хуже портрета...