— Не возражайте, не смейте мне ничего возражать! — оборвала ее высокая и гордая женщина. — Я сказала вам, чтобы вы отошли, и вы отойдете! За это я вам отвечаю.
Она сделала такое смелое ударение на слове «я», что государь сразу узнал властный и гордый голос Варвары Аркадьевны Нелидовой.
— Ты явилась моим добрым гением, прелестная маска, — сказал государь и, стараясь говорить шутливым тоном, пояснил: — Я был положительно в осадном положении.
Нелидова — это была она — ответила ему поклоном, полным достоинства, и, обращаясь к маленькой маске, повелительно спросила:
— Вы еще тут?
— Но, позвольте, вы сами… — растерянным голосом начала маска.
Нелидова сделала к ней смелый шаг и решительно кинула ей:
— Еще одно слово, и я по-своему расправлюсь с вами.
Маска подалась назад. Нелидова последовала за нею, и между ними на глазах государя произошел короткий, но оживленный разговор.
Это продолжалось всего несколько секунд. Затем маленькая маска быстро исчезла, а Нелидова своей гордой и властной походкой вернулась к государю.
— Я искренне признателен тебе, прелестная маска, — подавая ей руку, сказал император. — Я положительно не понимаю, кто была эта назойливая маска?
— Я тоже не знаю этого, государь, и вовсе не желаю знать. Это меня не касается!.. Я буду счастлива, если этот маленький случай избавит вас от дальнейших неприятностей.
— О, за это можно смело поручиться, прелестная маска: больше я в такой просак не попаду. Но все это так сильно взволновало меня, что я дольше оставаться здесь не могу. Я сейчас уеду!..
— Даже не простившись с хозяйкой дома?
Несколько минут спустя государь, наскоро простившись с хозяевами дома, смущенными этим внезапным отъездом, вышел из подъезда и, бросившись в свои любимые маленькие одиночные санки, громко крикнул кучеру:
— На Владимирскую! Живо!
Кучер знал адрес Асенковой, которую государь неоднократно сам завозил домой, и меньше чем через полчаса император нетерпеливо стучал в дверь маленькой уютной квартирки.
Прошло несколько минут, прежде чем откликнулись на его стук.
Наконец послышалось шлепанье туфель, и заспанный голос старухи Асенковой боязливо окликнул:
— Кто там? Кого надо?
— Отворите! — громко и повелительно крикнул государь. — Сейчас же отворите! Это я!
Узнав голос государя, старушка стремглав бросилась будить дочь и попутно сама что-нибудь накинуть, потому что была в одном белье.
Государь тем временем вновь крепко и сильно ударил в дверь.
Варенька, разбуженная стуком и напуганная голосом матери, которая бросилась к ней с криком: «Варюша!.. Государь!» — в свою очередь, стала торопливо одеваться и, наскоро накинув блузу, первая поспешила к двери, за которой продолжал стоять император.
— Ваше величество! Вы? Что случилось? — испуганно бросилась она к нему и отступила, увидав перед собой искаженное гневом лицо государя. Таким она никогда еще не видала его. — Что такое случилось? — повторила она, не помня себя от волнения и испуга.
— Однако ты славная актриса! — проговорил государь изменившимся от гнева голосом. — Тебе напрасно дают роли с переодеванием, напрасно твой талант на водевильные мелочи разменивают! Ты и в драме не испортила бы роли. — Говоря это, он сбросил шинель и прямо направился в комнату молодой девушки. Старуха Асенкова хотела последовать за ними, но император повелительным жестом остановил ее. — Мне нужно говорить с вашей дочерью, — повелительным тоном сказал он, — с нею одной только.
Старуха побледнела, как смерть. Она боялась не за себя, а за свою Вареньку. Покой и безопасность дочери были для нее выше всего на свете.
Асенкова поняла что мать не уйдет от ее двери; она знала, что, раз дело идет о ней, ее мать ни перед чем не остановится, ничего в мире не испугается. Поэтому она ласково сказала старушке:
— Мама, успокойтесь, пройдите к себе! Если вы меня любите, дорогая, то пройдите! Не волнуйтесь! Ничего особенного не случилось. Я сейчас сама приду к вам! Уйдите, родная! — И она, бережно повернув за плечи мать, направила ее к двери.
Старушка пошла молча, в течение нескольких минут осунувшись от страха. Варя проводила ее взглядом, полным любви и сожаления, и вернулась к императору.
Он стоял, облокотившись на комод, и пристально разглядывал беспорядок ее комнатки, не убранной благодаря тому, что ее застали сонную, врасплох. На лице государя было написано какое-то странное недоумение.
— Что с вами, ваше величество? — спросила Асенкова, приближаясь к государю, но не смея приласкаться к нему, как она привыкла это делать. Она видела, что он чем-то сильно расстроен и взволнован. — Что с вами, государь? — повторила она, пристально взглядывая на него.