В конце концов были составлены два акта и даны две расписки о том, что Измайлов и Андрушкевич забрали из хранилища 54 мешка с банкнотами на 95 миллионов рублей, из них 44 мешка с 65 миллионами наличных и 100 ящиков золота погрузили для эвакуации. По банковским документам, в которых четко прописаны номера всех ящиков и присутствующие при передаче свидетели, выходило, что золота комиссары забрали ровно на 6 миллионов золотых рублей.698 ящиков с золотыми слитками, хранившихся в банке, Измайлов не трогал. Слитки были разномастными. В ящике помещались по 4 слитка Монетного двора весом 16,8 кг каждый. А слитки частных вкладчиков и частных банков весом от 6,62 кг до 12,22 кг каждый помещались от 4 до 8 в каждый ящик. Ящики с частными слитками «тянули» от 49 до 52 кг полезного груза. А ящик со слитками Монетного двора и вовсе был неподъемен — 67,2 кг. Разные ящики трудно укладывать в кузове автомобиля. Поэтому большевик брал лишь золото в монетах.
Вероятно, номинал 60 тысяч золотых рублей в ящике являлся неким банковским стандартом. Как покажет ревизия 24 мая 1920 года, произведенная в Казанском отделении банка после вскрытия 10 ящиков с золотом, отбитых у белых и вернувшихся в Казань, каждый ящик содержал ровно 60 тысяч золотых рублей. В каждом ящике было от 6 до 8 малых мешков с монетой. И все ящики содержали монеты одного, строго определенного достоинства — 5, 7,5 («полуимпериал») или 10 рублей. Если учесть, что 15-рублевый «империал» весил 12,9 г (из них 11,61 г — чистого золота, остальное медь), а монеты другого достоинства содержали кратное своему номиналу количество металла, получаем вес цветного металла в стандартном банковском ящике — 51,6 кг. По воспоминаниям свидетелей, площадь днища стандартного ящика примерно метр на полтора, вместо ручек по бокам у них свисали канатные петли, углы ящика окованы металлическими полосами. Для последующего анализа нам еще пригодится знать вес груза в ящике. А пока его отметим себе в памяти.
Еще более запутывал ситуацию с эвакуацией бывший управляющий Марьин, который в 1929 году давал следующие показания: «Грузовых автомобилей удалось достать только четыре и один нефтяник. На эти автомобили мы погрузили около 200 ящиков золота в монете на сумму 12 миллионов рублей». Под «нефтяником» следует понимать легковой автомобиль, сопровождавший грузовики… Автор этих строк подозревает Марьина в умышленном искажении фактов, о чем еще пойдет речь в расследовании…
Между четырьмя и пятью часами утра 6 августа 1918 года, «еще раз оставив остаток кредитных билетов на ответственности представителей Совдепа, мы уехали на пяти автомобилях с 16 стрелками и 2-мя пулеметами в сопровождении 6 человек банковских служащих», — уточняет Измайлов.
«В качестве сопровождающих были назначены сотрудники банка Мошковцев и Лихачев, которые этой же ночью отправились по Сибирскому тракту», — назовет следователям две фамилии своих коллег Ахмадуллин.
«Золотой караван» потянулся к северо-востоку от Казани, в подконтрольный «красным» городок Арск с татарским населением, в 65 километрах от губернского центра, откуда Измайлов позвонил Марьину и сообщил о благополучном прибытии груза. Далее караван отправился на север — на станцию Вятские Поляны. А затем поездом через Котельнич и Ярославль — в Москву.
Мародеры выносили золото ведрами
После эвакуации партии золота, 6 августа «помощник комиссара по выполнению поручения особой важности по вывозу ценностей» Сергей Измайлов позвонил управляющему Казанским отделением Народного банка Петру Марьину, чтобы узнать обстановку в городе и повторить рейс.
Однако возвращаться было поздно. Около 11 часов дня 400 офицеров-добровольцев подполковника Каппеля неожиданно ударили с юго-восточной окраины Казани по Суконной слободе, расположенной буквально в двух километрах от банковского хранилища золотого запаса. С запада слобода граничила с озером Кабан, на другом берегу которого 600 чешских легионеров под командованием поручика Йозефа Швеца атаковали в районе татарского кладбища национальные части мусульман. На северо-западной границе города, откуда ожидался удар, новый десант чешских легионеров захватил пристани Адмиралтейской слободы.
Через 11 лет бывший управляющий Марьин в своих показаниях слукавит, рассказывая о том, что произошло в его учреждении после проводов Измайлова и автомобилей с золотом: «Начинало уже светать. Я задремал, сидя на стуле. Меня разбудили, сказав, что меня требует к себе сербский офицер. Выглянув в окно, я увидел на улице выстроенный отряд во главе с офицером».