22 июля войска самарского Комитета членов Учредительного собрания (КОМУЧ) взяли Симбирск. Военные силы самарцев состояли из офицеров отряда 36-летнего подполковника Генштаба Владимира Каппеля (в основном — монархистов), эсеров-республиканцев и сочувствующих эсерам легионеров чехословацкого корпуса. 23 июля обрусевший немец Каппель официально возглавил всю «Народную армию» КОМУЧа, ставившую цель войну с Германией и ее союзниками — большевиками.
От едва захваченного Симбирска до Казани по Волге на пароходе можно было добраться за один световой день. У представителей савинковского подполья Казани на преодоление линии фронта в обратном направлении ушло пять суток. Гонцы явились к своим соратникам с предложением скоординировать действия по захвату золотого достояния государства.
К тому времени, 27 июля, в Симбирске военное руководство КОМУЧа уже открыло совещание и решало, как действовать дальше. Бывший управляющий морским министерством Временного правительства России, 35-летний эсер Владимир Лебедев, уполномоченный КОМУЧа в Симбирске, записал в своем дневнике, что на следующий день, 28 июля, к нему явилась казанская делегация, предложившая командованию «народной армии» идти на Казань.
Не дремали и союзники — представители французской армии, в чье подчинение по решению Антанты перешел чехословацкий иностранный легион.
«В Симбирске мы встретили капитана Борда — офицера французской армии, который только что прибыл из Казани, куда он был послан генералом Лаверном, французским военным атташе в России, — писал Лебедев. — Он осведомил нас о приближении союзников к Вологде (9-тысячного отряда англо-американских войск. — В.К.) и о необходимости возможно быстрее захватить Казань с целью соединиться с союзными силами по пути на Вятку. Он сообщил нам, что союзные войска направляются из Вологды в Вятку. Я отправил его на аэроплане в Самару к главнокомандующему (славянскими легионерами. — В.К.) генералу Чечеку, который после беседы с капитаном Бордом дал разрешение на захват Казани…»
Несмотря на колебания руководства КОМУЧа, его отряды не могли не атаковать хранилище золотого запаса. Во время наступления войск «народной армии» большевики успели вывезти в Казань из Самары и Симбирска все ценности и наличные деньги. Без овладения финансовыми ресурсами КОМУЧ далее не мог управлять людьми.
«Положение Самары в финансовом отношении к моменту занятия Казани было крайне критическое, ибо в Банке должны были совершенно прекратиться всякие операции за полным отсутствием каких бы то ни было денежных знаков, о чем можно судить по…письму Управляющего Самарской К-ры (конторы. — В.К.) Банка», — констатировала в сентябре коллегия финансовых ревизоров, проверявших состояние разграбленного Казанского отделения Народного банка. Это подтверждает и эсер Лебедев:
«Казань нами было решено взять еще и по следующим мотивам: в Казани находилось все золото Российского государства… Там же находилось колоссальное количество всякого интендантского и артиллерийского снаряжения и вооружения… В Казани было очень много офицеров, среди которых значительное число организовывалось для выступления против большевиков и которых большевики начали уже беспощадно расстреливать».
Командовать частями «народной армии» было поручено капитану А.И. (имя-отчество не установлены. — В.К.) Степанову, чехами и словаками — поручику Йозефу Йиржи Швецу, офицерскими отрядами — Каппелю. В Казани отстаивать тонны золота и русскую революцию готовились латышский полк Иоакима Вацетиса, мусульманские части татар и местное рабочее ополчение.
Большевики опоздали с началом вывоза ценностей
Угрозу захвата Казани хорошо чувствовал 49-летний управляющий Казанским отделением Народного банка Петр Марьин, отвечавший единственной своей ногой, да и самой головой за сохранность царского золотого запаса:
«В своей очередной телеграмме Попову (главному комиссару Народного банка Тихону Попову. — В.К.) я высказал свои опасения по вопросу устойчивости Казани и мнение о том, что было бы своевременным приступить к эвакуации ценностей в более безопасное место», — показывал в 1929 году Марьин.