На самом деле это проявил себя вернувшийся Каппель, который решил своим излюбленным маневром обойти позиции противника и неожиданным ударом внести панику в его ряды. Однако в данном случае ему это не удалось. Небо над Казанью было нашпиговано аэропланами Троцкого. И потому летчик Я. Конкин сверху обнаружил движение колонны войск и доложил об этом в штаб 5-й армии.
29 августа Каппель разделил свои силы. Он с двумя офицерскими батальонами штурмовал Свияжск, в то время как Савинков с кавалерийским эскадроном переправился через Волгу и вернулся ближе к Казани — к железнодорожной станции «Обсерватория», чтобы не дать красным возможности прийти на помощь Свияжску.
Ключевым в тот день оказался бой за стратегический железнодорожный мост через Волгу. В рукопашной атаке красные дрогнули и бросились бежать.
«Но враг не учел, что может сделать красная флотилия (Волжская военная флотилия. — В.К.). Быстрым ходом она двинулась к Романовскому железнодорожному мосту, где орудовали белые, и подкрепила отступавшие красные части», — писал участник боев Вишневский.
Для Каппеля рейд моряков оказался полной неожиданностью. Дело в том, что под Свияжск прибыли миноносцы Балтийского флота «Прочный», «Прыткий» и «Ретивый». Их перегнали красные по Мариинской системе каналов. Чтобы провести морские корабли по речному мелководью, накануне с них были сняты орудия, на борт загружено минимальное количество топлива, откачена балластная вода. По прибытии в Нижний Новгород на Сормовском заводе орудия в течение нескольких дней были вновь установлены и корабли отправлены в район боевых действий. Миноносцы прибыли буквально перед наступлением Каппеля — 27 августа.
Усиливающийся численный перевес красных, наличие в войсках Красной Армии авиации, миноносцев Балтфлота и расстрелы дезертиров по приказу Троцкого в корне переломили ситуацию под Свияжском.
«Ночью из Нижнего Услона пришло донесение от сербов, что они не в силах выдерживать наступление красных и завтра принуждены будут отходить, отдав им Нижний Услон, — вспоминал Василий Вырыпаев, в 1918 году — 27-летний командир 1-й отдельной конной батареи “народной армии” КОМУЧа. — Это могло оголить наш фланг и дать возможность красным оказаться в тылу Народной армии, Каппель принужден был отказаться от Свияжска и идти на помощь сербам».
Участь Казани была предрешена.
Командующий Волжской флотилии красных Федор Раскольников предложил руководству использовать замешательство противника и немедленно организовать контррейд по Волге.
29 августа в 23 часа 20 минут флотилия красных снялась с якоря. Впереди шел миноносец «Прочный» с наркомом Троцким, командующим флотом Раскольниковым и женой командующего, флаг-секретарем Рейснер.
«Наш ночной налет, как выяснилось вскоре через разведку, надломил силу сопротивления белых, — резюмировал Троцкий. — Неприятельская флотилия была уничтожена почти полностью, береговые батареи приведены к молчанию. Слово “миноносец на Волге! — производило такое же действие на белых, как позже, под Петроградом, слово “танк ”на молодые красные войска. Пошли слухи, что вместе с большевиками сражаются немцы. Из Казани началось повальное бегство зажиточных слоев. Рабочие кварталы подняли голову. На пороховом заводе вспыхнуло возмущение. У наших войск появился наступательный дух».
Этой демонстрацией боевой мощи Троцкий добился окончательного перелома в ситуации под Казанью.
1 сентября гидроавиационный отряд Волжской флотилии красных бомбил пароходы противника в районе казанских пристаней. Несмотря на это, 2 сентября в Самару пароходом отправляется управляющий Петр Марьин, передав свои полномочия по управлению отделением банка контролеру Д. Доброхотову и получив в кассе командировочные. Марьин в 1929 году свидетельствовал, что выехал в день получения телеграммы, однако документ о выдаче командировочных гласит, что он ошибся на день:
«Мне была дана телеграмма из Самары о выезде туда с последним пароходом и захвате с собой также книг, в кои был вписан золотой запас. Одновременно ко мне явился адъютант командующего речной флотилией, с которым я и выехал на пароход в день получения телеграммы. Мне разрешено было взять с собой жену и дочь, мать же осталась в Казани».