Вагон вдруг затрясся, и вся конструкция вокруг нас устрашающе заскрипела.
– Теряем питание! – закричал водитель.
Магниты, расположенные вдоль рельса, отключились. Трамвай потерял скорость и остановился, по инерции пройдя еще участок рельса. Станции было не видать, а позади завод маячил бледным размытым пятном на горизонте. Сыпля проклятиями, водитель тщетно колотил по кнопкам.
Вагон тряхнуло от нового толчка… и мы упали, полетели вниз с рельса, словно канувший в воду камень. Низкое притяжение было нам на руку, и кто-то успел крикнуть, чтобы все приготовились к удару. Вагон рухнул в песок и подскочил; все перевернулось с ног на голову. Я ухватился за поручень и не отпускал его, радуясь, что гелевый амортизатор доспеха защищает мои суставы. Но я все равно ударился о потолок. Мы с солдатами были как сельди в бочке. Вагон кувыркался по пустыне, вздымая песок и пыль.
Прокатившись несколько сот ярдов, мы наконец остановились вдали от серебристой вереницы адронных коллайдеров.
– Откройте двери! – скомандовал я. – Нужно выбраться, пока тварь не проникла внутрь!
Если бы химера залезла в разбитый вагон, мы превратились бы в фарш за считаные секунды.
Треть легионеров растянулась на сиденьях и сером полу – то ли мертвые, то ли контуженые. Доспехи должны были защитить их, как защитили меня, но я не мог судить об этом на глаз, а времени проверять каждого не было. Вагон остановился под таким углом, что к выходу нужно было карабкаться. Двое солдат открыли двери, и гоплит выскочил на песок с копьем наготове.
Куда подевалось Хушанса?
– Свяжись с другой группой, – приказал я солдату. – Передай, что случилось.
Я ненадолго задержался на пороге, осматривая песок. Наверху, словно гигантский акведук, мерцала вереница коллайдеров, единственный памятник цивилизации в этих краях, грациозно протянувшийся в двух направлениях к вечности.
Какое расстояние мы успели преодолеть за столь короткий срок и насколько быстро?
В голове еще звенело от удара. Я потерял счет времени: сколько оставалось до прибытия флота?
И где Хушанса?
Я спрыгнул на песок, радуясь тому, что на Эйкане слабое притяжение. Иначе наше падение окончилось бы куда трагичнее.
– Видишь его? – спросил один солдат другого, вглядываясь в горизонт и готовясь в любой миг пустить в ход копье.
– Может, рядом с рельсом упало? – почти беззаботно ответил легионер.
Остальные постепенно выбирались из разбитого трамвая, здоровые помогали раненым. Несколько человек получили переломы; кому-то просто не повезло, кого-то подвели комбинезоны. Наше падение оставило большой шрам на поверхности Вирди Планум – черную рану длиной в несколько десятков ярдов. Без ветра здесь было как-то неестественно. Ничего не горело. Не было дыма, не пахло паленым.
– Милорд! – воскликнул один солдат, указывая в направлении коллайдеров.
Под арками стояла высокая белая фигура, и даже издалека я мог различить венец Хушансы. Через сотни ярдов мои глаза встретились с его оптическими сенсорами, и я знал, что оно тоже меня видит.
Я снова ухмыльнулся и вскинул левую руку, подчеркивая приказ:
– Все назад!
Скорость Хушансы позволила бы ему убить всех подвернувшихся на пути солдат.
– Ему нужен я.
У него был приказ по возможности не убивать меня. Его злобному хозяину я нужен был живым. Но в то же время из всех солдат я был приоритетной целью.
Другие его не интересовали.
Металлическое чудовище сдвинулось и поскакало к нам по равнине, пользуясь всеми четырьмя конечностями, как обезьяны из утраченных джунглей Земли. Я принял низкую стойку, правой рукой держа неактивированный меч.
Было тихо и спокойно, и мое особое зрение включилось с легкостью, игнорируя пульсацию крови в ушах.
Хушанса размножилось, как ранее мое отражение, превратившись из существа в квантовую волну, хлынувшую на меня как девятый вал. Я выжидал, наблюдая, как сходятся в одной точке различные вероятности – как осколки стекла собираются воедино в обратной съемке. Тело генерала-вайядана было покрыто адамантовым доспехом, неуязвимым к моему джаддианскому клинку. Неуязвимым… за исключением тех редких мягких элементов, где титановый эндоскелет не был прикрыт броней. Я мог миллиард раз ударить по нему мечом – и миллиард раз не нанести урона.
Чем ближе был враг, каждым прыжком преодолевавший десяток ярдов, тем меньше у меня оставалось вариантов. Ослепляющая боль пронзила глаза, и я потерял концентрацию. Целые фрагменты спектра исчезли, замылились от чрезмерных попыток объять бесконечность простыми человеческими органами чувств.
«Побыстрее бы это закончилось», – подумал я и стал ждать, не убирая пальцев с двойного активатора меча.