этов выше всех ставлю Брюсова. Не выношу очень многих, в особенности Ратгауза
и Городецкого. «Акмеизм» возбуждает у меня хохот: какой же истинный поэт не
акмеист?!.
Ведь так можно и «соловьизм» изобрести! Смешит меня и «Цех поэтов», в котором
положительно коверкают начинающих. Вообще, этот «Цех» — выдумка никчемная. Я
называю его «обезьянизмом». Сухо, бездушно, посредственно в нем все. Да, не радует
меня наша молодая поэзия, и прав Брюсов, писавший как-то мне: «...работы много, а
работников нет». Теперь о критике:
СУВЕНИР КРИТИКЕ
Ах, поглядите-ка! Ах, посмотрите-ка!
Какая глупая в России Критика:
Зло насмеялася над «Хабанерою»,
Блеснув вульгарно своей манерою,
В сатире жалящей искала лирики,
Своей бездарности спев панегирики,
21
И не расслышала (иль то политика?..)
Моей иронии глухая Критика.
Осталось звонкими, как солнце, нотами Смеяться автору над идиотами,
Да приговаривать: ах, посмотрите-ка,
Какая подлая в России Критика!
<1913>
У ПОЭТА
<Беседа с Игорем Северяниным>
Я нашел поэта в маленькой лекторской за эстрадой, где шел доклад о нем.
Игорь-Северянин - высокий, стройный, в черном сюртуке. Бритое лицо не русского
типа. Уверенные спокойные глаза хорошо связаны с сжатыми тонкими губами и
римским носом.
Мы беседуем.
— Я эгофутурист. Я был им провозглашен в ноябре 1911 г., когда появилось
издание моего пролога.
Слова льются четкие, отделенные друг от друга, точно при каждом из них
нажимается невидимая педаль.
- Моя доктрина известна. Эго значит - «я». Футурист - «будущий». Эгофутуристом
может быть каждый. Это очень просто. Но это
надо суметь, так как для этого нужен большой труд. Каждый человек, который
решил выдвинуться, должен упорно выдвигать себя, принося все в жертву этой цели.
С футуризмом я не имею ничего общего. Мое творчество пока единственное в
своем роде. Многие подражают мне, но эгофутурист я один.
Что касается Маринетти и итало-французского футуризма, то я не берусь ни судить
о нем, ни связывать себя с ним, так как это вне моей компетенции.
Относительно же ваших московских кубофутуристов я скажу, что это шарлатаны и
совершенно бездарные люди.
Из всех моих подражателей наиболее приближается ко мне Дмитрий Крючков. Но
он все же не эгофутурист, а только модернист.
Из критиков, наиболее чутко улавливающих мое творчество, я назову интуитивного
критика «Очарованного странника» Виктора Хови- на.
Как читать мои стихи, спрашиваете вы, и под какую музыку?
Под музыку Скрябина.
Мои стихи под музыку Скрябина — здесь должен получиться удивительный
диссонанс.
Когда я выхожу на эстраду, я не знаю заранее, что я буду читать. Видите, у меня
здесь чья-то визитная карточка. Я только что нанес на нее ряд заглавий моих стихов.
Это мой репертуар, из которого я буду выбирать уже на эстраде...
В лекторскую ввалилась после оконченного доклада толпа поклонников.
Всё такой же спокойный, чеканящий слова, изысканный в медлительных движениях
и чуть надменный, Игорь-Северянин отошел к своим московским поклонникам.
<1914>
ДОЛЖНЫ ЛИ МОЛЧАТЬ поэты?
(Анкета «Журнала журналов»)
Нет, поэты не должны молчать в дни войны. Поэты никогда не должны молчать.
Лично для меня даже всемирная война — только тема. Но я невыразимо болен, я
свободы лишен, и вот - я «молчу»...
ЛВТОБИОГРЛФИЧЕСКЛЯ СИРЛвкл
Родился 4 мая 1887 г. в Петрограде.
Образование получил в Череповецком реальном училище.
22
Лучшее воспоминание: директор кн. Б. А. Тенишев, добрый, веселый, остроумный.
Дебютировал в ежемесячном журнале «Досуг и дело» (1905 г., № 2, 1-го февраля).
Издал 35 брошюр (2-24 стран<ицы>) - 1904-1912 г.
Мать: Наталия Степановна, рожд. Шеншина, дочь предводителя дворянства
Щигровского у<езда>, Курской губ<ернии>.
Отец: Василий Петрович, отставной штабс-капитан 1-го железно- д<орожного>
баталиона (ныне полка). Скончался 28-го мая 1904 г. в Ялте (44-х лет).
Любимые поэты: в детстве - гр. Ал. К. Толстой, затем - Мирра Лохвицкая, Фофанов,
Бодлэр.
Любимые композиторы: Амбруаз Тома, Пуччини, Чайковский, Римский-Корсаков.