Пальцы нашарили что-то в серой пыли. Я подняла это что-то с пола, чувствуя, как оно распадается у меня в ладонях. Форма ничуть не изменилась, но никогда раньше мне не приходилось видеть его таким: без этих сжатых губ, без глаз, так похожих на мои. И все же он был знаком мне с тех пор, как сформировался внутри меня. Это была часть Никки, которая раньше остальных обрела форму. На УЗИ-снимке внутри моей утробы он казался таким огромным. И каким же крохотным выглядел сейчас.
Череп Никки лег в мои ладони. Белые косточки просвечивали сквозь серую плесень. Мне казалось, Никки улыбалась мне.
— Привет, малышка, — прошептала я и прижала губы к ее лбу, чувствуя, как мягкие косточки крошатся от легкого и нежного прикосновения. Никакой влаги не осталось. Плесень забирала ее медленно, но под конец проглотила без остатка. Мне больше нечего было спасать.
Устойчивость не означает неуязвимости. Полная невосприимчивость в природе встречается редко. Я крепче прижала губы к черепу дочери, пока он не рассыпался в моих руках серой пылью. Лохмотья плесени остались у меня на губах, мягкие, словно сахарная вата. Я слизнула их. Плесень была совершенно безвкусной. Я заставила себя проглотить ее.
Жизнь Никки началась внутри меня. А теперь плесень была единственным, что от нее осталось. Так пусть Никки вернется туда, откуда появилась на свет.
Сидя в серой пыли, я погрузила в нее руки и принялась методично поедать плесень.
Устойчивость не означает неуязвимости.
Если повезет, скоро я увижу мою семью.
САРА ЛАНГАН
Сара Ланган — автор романов «The Keeper» и «The Missing». Роман «Audrey's Door» в 2009 году получил премию Стокера. Рассказы публиковались во множестве журналов и сборников. Сейчас работает над постапокалиптической серией для подростков Kids и двумя романами: «Empty Houses», навеянным «Сумеречной зоной», и «Му Father's Host», навеянным «Гамлетом». Ее книги переведены на десяток языков, по одной снимается фильм. Дважды лауреат премии Брэма Стокера, премии Американской ассоциации библиотек и др.
Черный понедельник
На табло в Американо-азиатском музее Древнего человека: 14201 хр. э.[2]
Иииууууиии! Иииууууиии! Иииууууиии!
Вечер Черного понедельника. Через шесть часов Малая Апория врежется в Антарктиду. Еще через три часа Большая Апория уничтожит Берег Слоновой кости. Все, кто не укрылся на глубине десяти футов ниже уровня земной поверхности, погибнут в раскаленной пыли. Один процент человечества, которому повезло достать Билеты в подземные убежища, будет вынужден жить в них, пока не очистится воздух — примерно тысячу лет.
Иииууууиии! Иииууууиии! Иииууууиии!
Северное сияние расписало небо красками в манере Джексона Поллока[3]. Я стою примерно в сотне футов от ступенек, ведущих ко входу в старое здание Стратегического командования воздушных сил в Оффуте, штат Небраска, — сердце Америки. Там, рядом со списанным Б-52, еще осталось местечко, где мой телефон может поймать незащищенные спутниковые волны.
Иииууууиии! Иииууууиии! Иииууууиии!
— Что это? Что происходит? — спрашивает мой муж Джей.
— Объявлен воздушный рейд для пятьдесят пятого батальона. Я слышала, война переместилась в Северную Корею. Мы проигрываем… Все покидают свои посты.
— Здесь то же самое. Швандты поубивали свой скот, — сообщает мне Джей. — Все две тысячи голов.
— Господи! Зачем?
— Они вступили в культ Дороти. Наверное, принесли жертву Богу.
— Никогда не любила Швандтов. Этот ситчик у них на кухне… — говорю я.
В небе надо мной, за мной и впереди меня переливаются огни северного сияния.
— Что написано в твоем Билете в Девятое убежище? На какое время назначен сбор?
— Их так и не доставили, — говорит Джей.
У меня в горле встает ком.
— Как это? Хочешь сказать, у тебя нет Билетов?
— Я не отходил от двери с тех пор, как ты вчера утром ушла. Никто так и не появился.
— И когда ты собирался сообщить мне об этом? После того, как Близнецы Апории врежутся в Землю и ты умрешь?
За звуками сирен мне слышны звонкие голоса Майлза и Кэша. Майлз хочет поговорить со мной («Мама? Это мама? Дай трубку!»). Кэш прыгает на диване. «Прыг-прыг! Прыг-прыг!» — кричит он. У них такие милые, конфетные голоса, что даже во рту становится сладко.
— Я звонил тебе трижды в час все последние сутки, — говорит Джей.
Он старается говорить спокойно, не взрываться, как это делаю я — что наш семейный психотерапевт назвал «разрушительным». Но его голос приводит меня в бешенство, потому что я — не спокойна!
2
Христианская эра — наша эра, период времени, отсчитываемый от «Рождества Христова» —
3
Пол Джексон Поллок (1912–1956) — американский художник, создатель техники рисования, при которой краска разбрызгивается на холст с кисти.