Они стояли и смотрели. Робот не двигался с места. Где-то внутри, похороненный весом машины, лежал мертвый инопланетянин.
— Черт подери, — произнес Джако. — Похоже, мы его убили.
Неплохо бы, подумал Джордж. Он посмотрел направо, туда, где когда-то стояла хижина. Только несколько досок и голая, лишенная снежного покрова земля отмечали место, куда они с друзьями приезжали охотиться последние тридцать лет.
— Говорил же, куда им против пуль? — сказал Тойво. — Ну и кто из нас силен в физре?
Ветер продолжал завывать. Ветру было все равно.
— Ребята, надо двигаться, я замерзаю, — произнес Берни.
Джорджу показалось, что слова Берни ошпарили ему руки, словно кипящее масло. Холод обрушился на него, сковав пальцы. Он прислонил ружье к стволу, чуть не уронив его, стряхнул снег с перчаток.
Перчатки промокли насквозь. Изнутри.
— Я замерзаю, — сказал Арнольд. — И откуда только взялся чертов холод?
Старик закашлялся, упал на колени.
Берни опустился рядом с отцом, обнял его, поднял глаза на Джорджа.
— Мы должны затащить его внутрь.
Джако показал рукой туда, где стояла хижина.
— Внутрь чего, Берни? Нет там больше никакого внутрь!
— Так построй шалаш или разведи костер! — огрызнулся Берни.
Джако отбросил ружье.
— Я шалаши строить не нанимался!
Они заспорили. Джако считал, что пора уносить ноги, Берни настаивал, что прежде всего нужно помочь Арнольду. Джако не проронил ни слова, молчали все остальные. Перед ним вставал ужасный выбор: если они хотят выжить, нужно уходить, даже без Арнольда.
Джордж сдернул перчатки, запихнул их за пазуху. Стеклянные руки сами нашли карманы. Долго он так не продержится.
Никто не продержится.
Тойво кивнул в сторону красно-зелено-синих огней, мерцавших среди деревьев, огней, окрасивших снег
— Если мы хотим внутрь, то нам сюда, — сказал он. — Никакого другого «внутрь» тут нет.
Берни и Джако замолчали.
— Вот черт, — выругался Джако.
Берни крепче прижал к себе трясущегося отца и кивнул.
— Тойво прав, — сказал он. — Иначе отцу конец.
— Иначе… — начал Джордж, но челюсти предательски дрогнули, зубы начали выбивать дробь. Он из последних сил сжал их и выдавил четыре слова: — Иначе всем нам конец.
Можно подумать, им было из чего выбирать.
— Странно, что мы до сих пор живы, — заметил Тойво. — Интересно, сколько у них таких машинок?
Он стоял рядом с Джорджем, сжимая ружье ладонями в перчатках. Джордж отчаянно нуждался в перчатках или хотя бы сухой тряпке, чтобы вытереть руки. Постепенно пальцы немели и больше не кололи иголками — первый признак обморожения.
Он с трудом держался ровно. Все они еле стояли на ногах после долгой дороги через лес к разбитому инопланетному кораблю. Возникни на их пути еще один робот, им не выстоять. Джордж сомневался, что им хватило бы духу еще раз дать отпор врагу.
Корабль оказался меньше, чем они думали, но все-таки довольно велик. Он врезался в землю, пробив траншею в пятьдесят футов шириной, словно Господь нагнулся и провел невидимым прутом ровную линию прямо через лес, круша деревья в щепки, взрыхляя лед и мерзлую грязь.
Что до самого корабля…
Джордж понятия не имел, как должен выглядеть корабль пришельцев. Диск как диск, классическая летающая тарелка. Во всяком случае, до крушения. Передняя часть пострадала сильнее всего, во всяком случае, куда сильнее, чем робот, взорвавший хижину. Удар был силен, нос корабля глубоко ушел в землю, словно лопата, а пока он бурил в земле глубокую траншею, корма задралась вверх. Должно быть, во время падения тарелку не раз перевернуло. В любом случае Джордж не знал, что перед ним, зад или перед, и бывает ли у диска передняя часть.
Впрочем, в диске было отверстие… ровное, оплавившееся по краям. Кто-то или что-то — вероятно, тот пришелец — выбрался наружу именно через него.
Джордж показал на дыру.
— Дверь, наверное. — Замерзшие губы занемели, как и пальцы, и слова не желали выговариваться. — Джако, это похоже на дверь?
Джако стоял слева, держа корабль на мушке. Удивительно, но из всей честной компании малыш Джако больше остальных походил на солдата: настороженный взгляд, заиндевевший шарф, ружье наперевес.
— Откуда мне знать, Джордж. Я в эти игры играть не нанимался. Да и поздно рассуждать.
— Неважно, — откликнулся Берни. — Все равно мы войдем внутрь.
Джордж обернулся. Берни стоял сзади, придерживая отца. Голова Арнольда повисла — Джордж сомневался, в сознании ли старик.
— Нам придется войти.
В его глазах застыла мольба. Берни понимал, о чем просит друзей.
Джорджу не хотелось внутрь. Он любил мистера Эколу, любил искренне и сильно, но у него были дети. Неужели жизнь мистера Эколы важнее шанса вернуться домой?
Джордж посмотрел на Джако. Джако первым высказал мысль, что нужно уходить, первым, пусть и молча, дал понять, что Арнольд стар, что он свой век отжил. Внезапно в нем вспыхнула надежда, что сейчас Джако заявит, что пора делать ноги, и ему останется подчиниться, старательно делая вид, как он опечален, и это не будет его, Джорджа, виной… только не его.
Джако смотрел на отверстие.
— Черт, — выругался он, — у меня уже яйца отмерзли.
Не дожидаясь ответа, он поднял ружье и двинулся к дыре в боку инопланетной тарелки.
Джордж возненавидел Джако, возненавидел от всего сердца, затем шагнул вслед за ним, Тойво отстал от них всего на шаг.
Корабль был забит телами инопланетян. Первые оказались так изуродованы, что поначалу Джорджа весьма озадачили подробности инопланетной анатомии. Желтый оказался цветом одежды, а раздробленные конечности и раздавленные внутренности представляли собой все оттенки синего. Он успел разглядеть ладони (с двумя большими и одним указательным пальцем), и руки (длинные и тощие — как в тех документальных фильмах про узников концлагерей). А еще ноги (тонкие как палки, но по виду мало чем отличавшиеся от его собственных), бедра, туловища (пузырь с жизненно важными органами располагался ближе к спине, чем к животу, по крайней мере, у тех, у кого он остался неповрежденным). И везде липкая, прозрачная жидкость.
— А кровь у них бесцветная, — заметил Джако.
Его лицо посерело, нижняя губа скривилась от отвращения. Джако размотал шарф, внутри было тепло, почти жарко. После пронизывающего холода снаружи их так разморило, что даже шок от инопланетного корабля, забитого мертвыми пришельцами, отступил на второй план.
Если кто и остался в живых, то они не высовывались.
Джордж с товарищами продвигались по кораблю, испытывая тревожащее чувство похожести: инопланетяне принадлежали к другому биологическому виду, но комнаты оставались комнатами, коридоры коридорами. Все вокруг было разбито и покорежено, но не выглядело образцом недостижимых в будущем для людского разума технологий. Двери открывались с трудом, тяжелые, как на боевом космическом крейсере.
Когда Арнольд выбился из сил, они сделали привал в самой большой комнате. Словно в насмешку, она была размером с их лесную сторожку. Берни расчистил место и уложил Арнольда, подсунув ему под голову свернутый свитер. Арнольду явно стало получше, и хотя его все еще била дрожь, кровь вернулась на старческие щеки. Когда Берни что-нибудь спрашивал, он кивал.
— Джорджи, — позвал Тойво, — подойди сюда.
Тойво стоял в другом конце комнаты. Джордж подошел к нему, стараясь не смотреть под ноги.
Взгляд Тойво метался между ошметками тел на полу, стенами и потолком, но его рука лежала на двери, задраенной, как люк на подводной лодке.
— Нашел что-нибудь, Тойво?
Тот кивнул.
— Вроде того.
Он постучал кулаком по двери: дзынь-дзынь, костяшками по металлу. Затем сместил кулак на пару дюймов левее: тук-тук, глухой деревянный звук.
Джордж всмотрелся в дверь. Вблизи было видно, что ее не раз перекрашивали, краска легла неровно, буграми.
— Это шиномонтаж, — сказал Тойво. — Ну не шиномонтаж, но ты меня понял. Эта штука была латаная-перелатаная еще до того, как упала. — Он показал направо, затем налево. — И остальное не лучше. Выходит, этот корабль развалюха?