— Мир всем! — выговорил отец Василий.
— А ты, милый, счастливый, — продолжала Марфа, — Николая Угодника узрел!
20 января, понедельник. Москва
После Нового года только и разговоров было, что про Никиту Сергеевича. Как только его ни называли, какими хвалебными эпитетами ни украшали, а всё потому, что 1 января министр иностранных дел Громыко принёс американский журнал «Таймс», где Никита Сергеевич был признан «Человеком года».
— Велик, велик! — получив «Таймс» и показывая его заместителям, тряс головой маршал Малиновский.
По распоряжению Брежнева, триста журналов закупили за границей и разослали по центральным ведомствам и обкомам партии. Сам же Хрущёв, увидав журнал, снисходительно кивнул, мол, что особенного? Но в глубине души не был равнодушен, экземпляр положил в папку, чтобы забрать домой.
— Началось завоевание Запада! — пророчил Фрол Козлов. На Президиуме ЦК он громче других восхищался, похлопывая по хрущёвскому портрету, прямо захлебывался от удовольствия.
— Что журнал? Мы успехами народного хозяйства вдарим по буржуям! — пообещал польщенный международным признанием Никита Сергеевич.
На Западе всё упорнее говорили о феномене Хрущёва. Никита Сергеевич решил провозгласить переход к масштабным социальным реформам: массовому обеспечению населения жильём, многократному увеличению выпуска товаров народного потребления, одежды, мебели, бытовой техники, велосипедов, мотоциклов и даже автомобилей! Повсеместно будут строиться кинотеатры, дома культуры, дворцы пионеров, детские сады, больницы, школы. Неимоверные преобразования ожидали сельскую местность. Подобных планов не знала социалистическая действительность. Именно с этих позиций должна была реализовываться «Программа построения в СССР коммунизма» — светлого будущего и бесконечного счастья! И понятно, что пяти лет — ведь именно на ближайшие пять лет составлялись планы хозяйственного развития — для старта столь глобальных перемен недостаточно, поэтому решили переходить на семилетние планы, мерить движение к цели предлагалось теперь не пятилетками, а семилетками. Первая семилетка, с 1959 по 1965 год, должна проложить путь в счастливую эпоху!
26 января, воскресенье. Москва, Ленинские горы, дом 40, особняк Хрущёва
Анастас Иванович по-соседски заглянул к Хрущёву. Они часто так запросто навещали друг друга: то Хрущёв к Микояну придет, то Микоян к Хрущёву, их особняки на Ленинских горах соседствовали.
— Чем занят, Никита Сергеевич? От важных дел не оторвал?
— Церковью проклятой! Отчеты читаю. Присаживайся, Анастас, присаживайся!
Микоян расположился на диване.
— Чая хочешь?
Анастас Иванович отрицательно покачал головой.
— А рюмочку?
— И рюмочку не хочу, хватит пить.
— И то, верно!
Первый Секретарь сложил листки, которые изучал.
— Не дорабатывает Совет по религии, явно не дорабатывает. Не борьба там с попами, а сплошное топтание на месте! Ты, Анастас, их записку читал? — Хрущёв уставился на Микояна.
— Прочёл.
— Что скажешь?
— Народ в Бога уже не верит, вот что скажу.
— А почему тогда в церковь идут? Получается, верят, Анастас, в Бога, верят!
— Далеко не все.
— Божью веру надо под корень рубить, под самый корень! — прогремел Никита Сергеевич. — Ведь какое заблуждение, Бог?! Какая нелепость! Наука семимильными шагами серость атакует, а в церкви свечки жгут и псалмы распевают, как тыщи лет назад. Иконки продают, крестики, всякую дребедень — бери, молись! По церковным понятиям, не человек за человека, а деревяшка с изображением божества за людей заступается! Ну не глупость ли? Святых на все случаи жизни навыдумывали, и где их только не рисуют, стены церковные снизу доверху измалеваны, и всё мало! На психику, Анастас, так действуют. Чем больше свечей жжёшь, тем лучше тебе должно становиться! — возмущался Хрущёв. — А знаешь, чем лучше?
— Чем?
— Тем, что у попа больше денежек скопится! Просто клоуны! С одного конца ставь свечу «за здравие», чтобы до ста лет жить, с другого — «за упокой», за тех, кого уже нет на белом свете. Хитро придумано! Если в церковь пришёл — как за память отца с матерью свечку не поставить? Обязательно поставишь. А за себя? За жену? За ребятишек? То не обсуждается! Так и выкачивают из наивного человека деньги, и человек галиматьей одурманенный ходит, — раздухарился Хрущёв.
— К сожалению, недалёких людей хватает! — подтвердил Микоян.
— Грабёж средь бела дня! — не унимался Никита Сергеевич. — Народ у нас тёмный, запало в голову — всё! — палкой не вышибешь. Вот и получается, как денежки скопятся, надо к Богу бежать, свечи жечь, чтоб он за тебя, дурака, заступился. Сплошное надувательство! Ради выгоды священники ничем не гнушаются. А посмотри, название какое красивое себе придумали — священники! Слышишь, свя-щен-ни-ки! — по слогам выговорил Хрущёв.