— Еду, еду, не дёргайся!
— Я ночь не спал! — стонал омраченный тяжелыми думами друг.
Приехав в Заречье, Юра прямиком направился в отцовский кабинет.
— Пап, ты не занят? — приоткрыв дверь, спросил он.
Леонид Ильич лежал на диване и читал.
— Сынок, ты?
— Я! — усаживаясь перед родителем, не весело кивнул сын.
— Ты, вроде, говорил, что не придёшь?
— Пришёл! — вздохнул аспирант, он не знал, с чего начать разговор.
— Про чёртовы лекарства забыл! — выругался отец, поднялся с дивана и отыскал в синей вазочке нужные таблетки. Он всегда складывал лекарства в вазочку. — Перед обедом пью одни, перед сном другие! — разбирая таблетки, ворчал Брежнев-старший. — Подай-ка, сын, водички, графин на окне.
Юра налил воды.
— Как дела, мальчик, рассказывай? — Леонид Ильич ласково потрепал сына по густой шевелюре.
Аспирант проговорил трагическим голосом:
— Есть одна проблема…
Отец с беспокойством взглянул на ребёнка:
— В аспирантуре плохо?
— Нет, там нормально.
— На личном фронте?
— Да, нет!
— Тогда, что? — отцовское лицо стало серьёзным.
— Очень неприятная история, пап.
— Говори! — Леонид Ильич напрягся.
— У меня есть друг, Юлиан, очень хороший парень, мы с ним лучшие друзья…
— Что он вытворил? В милицию угодил? — перебил сына отец.
— Хуже! — сокрушённо вздохнул Юра.
— Человека убил?! — ошалело произнёс Леонид Ильич, это было первое, что пришло на ум. Он схватил сына за руку: — Ты к этому отношение имеешь?!
— Никого, пап, он не убивал. Он заболел. Ему помочь надо!
— Заболел? — с облегчением произнёс Брежнев.
— Да, и очень серьёзно.
— Давай я в Министерство здравоохранения позвоню, друзей бросать нельзя! — Леонид Ильич потянулся к телефону. — Говори, что с ним?
— Ве-не-ри-чес-ко-е! — поперхнувшись неприятным словом, выговорил Юрий. — Гадость он подцепил.
— Венерическое?! — еле сдерживая улыбку, переспросил отец.
— Да, пап, венерическое! — понизил голос юноша.
— Это, сыночек, конечно, неприятно, но не смертельно! Ты меня больше так не пугай, а то я совсем о худом подумал!
— Здесь, пап, ничего хорошего нет. Его могут из комсомола исключить, и в милиции допрашивать будут.
— Никто его допрашивать не будет, — пообещал отец. — А вот вылечить дружка надо, и его, и его фей. Ты-то, здоров? — строго спросил отец.
— Абсолютно здоров! — смутился Юрий.
— Может, вы там вдвоём проказничали?
— Нет, пап, он один.
— Это хорошо! Я дам телефон профессора, пусть к нему пойдёт и на меня сошлётся.
— Пап, а Юлик меня не заразил, мы с ним вчера целый вечер пиво пили?
— Не дури голову! — отмахнулся отец. — Поменьше путешествуйте, и не суйте свои причиндалы куда попало!
— Ну, пап!
— Ты взрослый, думай головой, а то ловите каждую встречную и в кусты! Вот артисты!
Брежнев-старший написал на листке телефон профессора:
— Вот, передай своему герою.
— Спасибо! — поблагодарил Юрий.
— Пошли, сын, обедать!
— Не, пап, я к Юлику поеду, телефон передам, а то он вконец извёлся. Скажи, а до завтра с ним ничего не случится?
— Да ничего с ним не случится, абсолютно ни чего! Может, всё-таки, пообедаешь?
— Не могу, правда!
— Ну, смотри! — Леонид Ильич обнял отпрыска и пошёл его провожать.
— Вот неугомонные! — вернувшись в кабинет, усмехнулся Леонид Ильич. — В каждую дырку лезут!
16 марта, воскресенье. Калчуга, госдача «Москва-река 2», дача Серова
Пришла оттепель, снег подтаивал, птичий галдёж на улицах звучал задорней. Пусть солнце и набирало обороты, только за городом ещё стояла зима, сугробы, хоть и осунулись, но не собирались отступать. Иван Александрович катал Зоеньку на санках. Несколько раз он пускал санки с невысокой горки, построенной на полянке с противоположной стороны дома, где Аня с дочкой частенько лепили из снега всяких забавных существ, то ли зайцев, то ли собак, но заканчивались их попытки традиционными снеговиками с острыми носами-морковками, глазами-шишками, а вместо головного убора, разумеется, использовалось обыкновенное ведёрко. Иногда снежную макушку украшала шевелюра из зелёных сосновых веток.
Сопровождая мужа, Аня задорно подталкивала санки, заставляя Ивана Александровича шагать быстрее. Зоя смеялась, радовалась, а уж как радовался отец: и подхватывал дочурку на руки, и качал, и целовал! После часовой прогулки малышка заснула, а родители, усевшись в гостиной, наблюдали в окно, как белка приходит к кормушке и таскает оттуда кедровые орешки.