Бабочками Сергей увлекался с детства, у него насчитывалось четыре больших коробки с пробковым дном, где на швейных булавках, воткнутых в упругую пробку, хранились крылатые трофеи. Два раза они с Лёлей уже охотились за бабочками, один раз — на Николиной горе, но тогда помешал сосед — Вася Ливанов, сын народного артиста Ливанова. Василий и сам учился в театральном, решил идти по стопам прославленного отца, и всякий раз, когда жарили шашлыки, изображал из себя знаменитость. Так вот, Вася Ливанов сорвал охоту, пригласив на уху, а уха — лишь повод к веселью, не обошлась тогда без вина, без песен под гитару. У Ливанова собралось всё ближайшие никологорское окружение, молодёжь, разумеется. В оконцовке устроили танцы. Во второй раз попытка поохотиться за бабочками была предпринята в сентябре, в Огарёво, но только расправили сачки, ливанул дождь. Бежали тогда без оглядки и вымокли насквозь. Бабочки не давали Серёже покоя!
— Вот станешь на машине ездить, сразу про своих бабочек забудешь, — определила Лёля.
— Ничего не забуду! — буркнул целеустремлённый муж и потянулся губами к своей рассудительной супруге.
11 апреля, пятница. Москва, ресторан «Пекин»
Чёрная «Волга» остановилась под знаком «Остановка запрещена» у входа в гостиницу «Пекин». Постовой, управляющий движением, покосился на дерзкую машину, но отвернулся, делая вид, что не заметил нарушение. Через минуту со стороны улицы Горького, глухо сигналя, туда же подъехал чёрный правительственный лимузин. Из «Чайки» вышел Булганин и открыл заднюю дверь машины-нарушительницы. Там сидела женщина.
— Привет, родная! — он подал ей руку. — Выходи, пообедаем.
Женщина вышла из машины, она двигалась очень грациозно, и вообще была сама элегантность. Пара направилась к Зданию гостиницы. В дверях ресторана, который располагался на первом этаже, к Булганину кинулся метрдотель. Не всякий раз в заведении появлялись столь высокие персоны.
— Здравствуйте, Николай Александрович! Просим! — обмирая, лепетал он.
— Посади нас, друг, куда-нибудь в сторонку, чтоб перед глазами не маячить.
Метрдотель провёл пару в отдельный кабинет.
— Здесь будет удобно!
Перед тем как присесть, мужчина помог утонченной женщине снять пальто и повесил его на стоящую в углу вешалку, потом галантно отодвинул спутнице стул, усаживая, и только затем занял место напротив.
Метрдотель услужливо протянул меню.
— Не надо! — остановил его Николай Александрович. — Организуй нам чего-нибудь по собственному усмотрению. Хотим слегка закусить, без перебора, — уточнил он.
— Сделаем-с всего по чуть-чуть!
— Именно, по чуть-чуть! — кивнул председатель Госбанка.
Кабинетах, предложенный Булганину, был не большой и не маленький, при желании сюда можно было усадить человек двенадцать, для двоих он был даже слишком велик.
— Когда много свободного места, значит, и воздуха много! — оглядев пространство, высказался Николай Александрович и обратился к женщине. — Как ты?
— Я? Я хорошо. На прошлой неделе мне дали главную роль.
— Это замечательно!
— Да, замечательно, — изогнула бровки молодая особа. — Только при тебе, при твоей работе, мне центральных ролей не давали!
— То, что теперь дают, — в этом суть! При мне много другого было. А главное, романтика была! — Николай Александрович закатил глаза. — Наши встречи, наши встречи! О-о-о!
— И твои бесконечные похождения! — резко добавили Маша.
— Какие похождения?! Кто сказал? — нахмурился маршал. — Случалось по пьяному делу дурачество, но до серьезного никогда не доходило! Где-то шуточку острую отпустил, кого-то приобнял для смеха, что здесь особенного? Придумала же — похождения!
— Дурачество, говоришь?! — грозно спросила балерина.
— Одно баловство! — свято, как на духу, заявил Николай Александрович.
— Хорошее баловство: на курорты со спутницами и на охоту с милым сопровождением!
— Кто тебе такое наговорил? Просто противно слушать!
— А ты послушай, я ведь про тебя слушала!
— Машуня, хватит, давай не ссориться! — Булганин сложил губки бантиком, изображая любящий поцелуй. Он действительно любил свою Машу, которую задарил подарками и затащил в постель в двадцатилетием возрасте. — Машенька моя!
Балерина не спешила мириться, смотрела холодно.
В кабинете появилось два официанта и тот же услужливый метрдотель. Официанты внесли подносы, уставленные всевозможной снедью. Шесть рук моментально заставили стол.
— Выпьешь, Машуня?
— Мне чай!
— А вам? — осведомился услужливый метр.